Моряки Гора

Когда она шла за своим хозяином к фальшборту, где он присоединился ко мне, я рассматривал её, как любой мужчина может рассматривать рабыню, разумеется, насколько это было возможно, учитывая надетые на неё меха. Девушка, заметив моё внимание, опустила глаза. Такие как она стараются не встречаться взглядом со свободным мужчиной без особого на то разрешения. А потом она опустилась на колени. Я предположил, что если её раздеть догола, оставив на ней только стальное кольцо, окружавшее шею, полюбоваться будет на что. Конечно, черты её лица отличались изящностью, а меха эта хитрая самка слина, обернула и закрепила так ловко, что они не столько скрывали её формы, сколько ненавязчиво предлагали её владельцу избавить девушку от одежды. Рабыни часто одеваются и выставляют себя подобным образом, чтобы заставить других завидовать их владельцу.

Что и говорить, рабыня у Кэбота была прекрасна. Я прикинул, что она принесла бы хорошие деньги, выставь её на сцену торгов.

Девушка избегала встречаться со мной взглядом. В конце концов, она была собственностью своего господина, а не моей. Даже случайный взгляд рабыни может разжечь страсть в мужчине. Рабыню запросто могут избить, если будет небрежна со своими взглядами и улыбками.

Если бы Альциноя принадлежала мне, и посмела бы раздавать улыбки направо и налево, думаю, я от души отходил бы её стрекалом. Это послужило бы ей хорошим уроком. Пошло бы на пользу.

Я снова окинул рабыню Тэрла Кэбота оценивающим взглядом и остался доволен. Она выглядела, как женщина, которая полностью принадлежит, и которой хорошо управляют.

Обычно рабыня рада тому, что она принадлежит. Это утешает её и доставляет удовольствие. Она пришла к пониманию того, что её пол — законная собственность мужчин, и что с того момента, как на ней сомкнулся ошейник, конфликты и войны остались в прошлом. Она стоит на коленях, на своём месте, на том самом месте, где она сама хочет находиться, у ног своего господина.

Всем известны надменная, высокомерная гордость типичная для свободной женщины, защищённой стражниками, окружённой стенами её города, надёжно скрытой за вуалями и одеждами, наслаждающейся безопасностью её статуса, неприступностью своего положения, уважительным отношением общества. Но есть и другая гордость, о которой не принято говорить, и это, каким бы это, возможно, не показалось удивительным, гордость рабыни. Даже становясь на колени перед свободной женщиной, одетая в насмешку над одеждой, заключённая в ошейник, подметая своими роскошными волосами мостовую перед туфлями свободной женщины, она сознает себя особенной и ценимой способом, который даже не снился свободной женщине. Она понимает, что среди множества женщин, является той, которая была найдена «рабски желанной», той, на кого мужчины захотели надеть ошейник, той, которая будет носить их ошейник. Она упивается тем фактом, что была признана достойной того, чтобы ей владели. Она горда тем, что принадлежит. Это — знак качества, символ превосходства. На фоне других женщин она — приз, настолько желанный, что мужчины не будут удовлетворены ничем иным, кроме как полным её обладанием. Она — то, чего жаждут. Она знает, что она — самая желанная, самая вожделеемая, самая притягательная, захватывающая и разыскиваемая из женщин, она — рабыня. Так почему ей не чувствовать себя, в своём поле, как самка, выше свободной женщины, погрязшей в своём тщеславии и мелких атрибутах достоинства и статуса? Большинство рабынь ведь прежде были свободными женщинами, и они знают горечь, печаль, расстройство, страдание и одиночество, так часто скрываемые под тяжёлыми красочными одеждами. Свободная женщина зачастую ненавидит рабыню, а вот рабыня порой чувствует перед своей свободной сестрой не только страх, но ещё и жалость. Таким образом, мы можем противопоставить две гордости, одна презрительной свободной женщины, богато одетой, уважаемой в обществе, подкреплённой хлыстом в руке, и другая — гордость робкого, испуганного существа, возможно, одетого лишь в тряпку, практически животного в ошейнике, которое стоит перед нею на коленях. Свободная женщина гордится своим статусом, а рабыня своим полом, во всей своей целостной исполненной женственности.