Морок

– Туда? – и вскинула руку в том же направлении, что юноша, при этом ключи на ее бедре увесисто звякнули.

– Что это так звенит? – переспросил флейтист.

Лея отцепила связку ключей и начала брякать ими в воздухе, повторяя какой-то известный пошленький ритм и пританцовывая.

– Вы позволите? – флейтист подошел ближе и протянул руку к ключам.

– Не-а, – игриво крикнула Лея и ловко перебросила связку в другую руку.

Флейтист успел перехватить их в воздухе. Девушка деланно рассердилась, но юноша был настолько хорош, что она с удовольствием согласилась признать его победу.

Флейтист поднес ключи к губам, они были грубо сработаны, теперь такие были не в почете, мастер, делавший их давно уже умер.

– Сейчас, наверное, таких днём с огнём не найдёшь? – подмигнул он Лее и поднёс один из ключей к губам.

Ключ зазвучал хриплым простуженным голосом, будто давно молчавший человек, отвыкший говорить. Флейтист согрел его в ладонях, оживил своим дыханием и через несколько мгновений ключ запел, повинуясь воле музыканта. И песня ключа оживила в воспоминаниях людей тёплый порог дома, а дальше – холодные сени, а за ними – кувшин с молоком, поверху которого натянулась блестящая пленка, а под полотенцем – кружка, полная ароматной земляники.

– Этот ключ сторожил невинно осужденного, – задумчиво проговорил флейтист. – Я помню его. Остались двое детей. Его как раз и взяли из дому, когда он дома спал, жарким летом, в обед, только поспела ягода в лесу… Дети кричали вслед: «Папка! Ты куда?», а он ответил, что скоро вернется.

– И что? – растроганно спросила Лея, не забыв, однако, вернуть себе связку ключей.

– Откуда они у вас? – перебил ее флейтист.

– Ты – тюремщик? – поинтересовался Ярослав.

– Нет, – ответил юноша.

– Откуда ж ты знаешь про ключи?

– Я сын того невинно осужденного. Мою мать убили крестьяне, посчитав ее ведьмой. А королевский суд обвинил в злодеянии этом отца. Когда его забрали, мне некуда было идти. Я пришёл за ним, сюда. Ключник был добр, разрешал мне забираться сюда, сидеть с отцом. Я стал чем-то вроде местного кота. Меня подкармливали все сидельцы и сам ключник. Я знал каждого поименно, знал их родню, знал истории их жизней. Я и сейчас их помню. Все они так и остались навсегда в этих стенах. Больше даже не потому, что им не хотелось на волю. Им просто некуда было идти. Здесь они сидели, им давали еду, меняли белье. О них заботились, за ними следили. В этом месте у каждого из них была своя легенда, некоторых уважали. Каждый знал своё место. Когда они оказывались почему-то на воле… Ну, просто ключник доверял мне ключи… Так вот, когда кто-то оказывался на воле, он просился обратно. Там, среди обычных хороших простых людей они были никто, с ними не считались. Выходя отсюда, заключённые оставляли в толстых стенах строгих подвалов свои значимость и важность. Они выходили в мир, будто заново родившиеся, но в том мире, куда они стремились, их никто не ждал, никто не заботился о них, там они были не нужны.

– А на ключах ты выучился играть как раз потому, что ключник их тебе доверял? – мягко улыбнулся Ярослав.

– И да, и нет. Но я не совру, если скажу, что на ключах отточил своем мастерство, – рассмеялся в ответ флейтист.

Всем остальным показалось, будто эти двое что-то знают, о чём не говорят остальным, но с помощью намёков понимают друг друга вполне.

– Ну, так, как нам пройти во дворец? – напомнила о себе Лея.

– Смотря, что вы хотите там найти? – отозвался флейтист.

– Королеву, конечно, у меня к ней срочное поручение.

Юноша очень удивился уверенности девушки, но не подал виду:

– Королевы сейчас нет, может ли кто-то заменить её для вас?

– Нет! Только к королеве. А когда она будет?

Вместо ответа флейтист скрылся в темноте строгих подвалов.

– Эй! А ключи-то? – крикнул Богдан ему вдогонку.

Маги немного постояли в ожидании, что юноша вернётся, и уже было собрались уходить, как вдруг услышали какие-то то ли шаркающие, то ли хлюпающие звуки.

– О! Явился – не запылился, – хихикнула Лея.

Но в проёме двери появилась какая-то новая фигура, не похожая на стройного подтянутого юношу с длинными вьющимися волосами.

– Да это ж ключник, – сдавленно проговорил Богдан. – Отдай ему ключи, Лея. И идём отсюда.

Лея сбросила ключи на землю к ногам старика, и маги поспешно ушли.

***

– А что, если не поспеем? Я так бабой свой век и прохожу? – волновался Иннокентий.

– Не боись, сынок, я на тебе женюсь, как честный человек, – ржал Казимир, хватая его за полные груди.

– Старик, а ты маму помнишь? – неожиданно серьёзно спросил Миролюб.

– Ну, – задумался Казимир. – Так сразу и не скажешь, бывает, помню, а, бывает, мне кажется, что то, что я помню, это не со мной было. Будто вот есть я, а есть мои воспоминания, а есть чужие. А где из них какие, того мне не понять никак. Так я стараюсь об этом больше не думать.

– А собака у тебя в детстве была? – снова спросил Миролюб.