Морок

И тут же его передёрнуло от воспоминания об этой ткани. Он постарался понять, откуда идёт этот неприятный звук и поспешил уже не на ощупь, не за взглядом, а, как и следовало с самого начала, на слух.

Скрип парчи и мышиный скрип будто ринулись ему навстречу, с каждым шагом флейтиста, они становились всё громче и громче. От мерзкого скрипа музыканта тошнило, судорога и мороз пробирали до костей, в уши будто кто-то вставлял стержень и прокручивал его там, внутри. Юноша едва удерживался, чтобы не разодрать их в кровь.

Совсем обессилев, он прижался к стене, стараясь заглушить всё, что слышал. В голове будто что-то щёлкнуло и звуки замерли. Флейтист раскрыл глаза и постарался вглядеться в темноту, впереди будто были какие-то отсветы. Разувшись, он, мягко ступая, продвинулся вперед. На этот раз ему удалось обмануть подвальное эхо, и ни одно его движение не было замечено темнотой. А вот он увидел довольно странную картину.

В темнице сидела женщина, она заламывала руки кверху (при этом её широкие парчовые рукава, раздутые по самым последним требованиям моды, наподобие бочки, тёрлись о платье, волосы, друг о друга), восклицая:

– Ну, что ж ты за дурак! Поди сюда! Открой же мне дверь!

Флейтист узнал скрип парчи, который чуть не свёл его с ума совсем недавно, узнал хозяйку голоса и наконец-то спокойно выдохнул.

Однако новый звук, звук шлёпающих подошв, заставил его вновь насторожиться. Слева от флейтиста в направлении комнаты с королевой направлялся ключник. Каждый его шаг звучал так, будто он вступал всякий раз в маленькое болотце. Флейтист даже пощупал пол под ногами, но тот был сух.

Добравшись до королевы, ключник нашарил замок, которым запиралась решётка, а потом движением руки, будто снимает с пояса ключи, подхватил невидимую связку и заскрипел внутри замка несуществующим ключом.

– Ну, что же ты за дурак! Иди уже! Что за дурак! Где твои ключи! Иди ищи! – закричала королева.

Снова послышались хлюпающие шаги, в этот раз они отдалялись. Флейтист уверенно приник к темнице королевы.

– Моя королева! – начал он.

– А! Флейтист! Ну хоть один разумный человек. Этот старый дурак где-то потерял ключи и не может никак меня открыть!

– Да, я всё это видел, – улыбнулся флейтист. – Как вы, моя королева? Я только узнал, что вы в заточении, и тут же бросился вам на помощь. Если вы изволите подождать, я тут же отыщу ключи и вернусь к вам.

– Было бы очень кстати, да поживее бы! – вздохнула королева.

– А пока меня не будет, может, принести вам плед?

– Я не замерзла…

– Но тут, кажется, сыро?

– Почему?

– Судя по шагам старого ключника, ему приходится ступать по лужам?

– Ха-ха-ха! – рассмеялась королева. – По лужам слез!

– Нет, но…

– Да ты не понял. Я не преувеличиваю. Этот бедолага так расстроился, что запер меня и теперь не может открыть, что наплакал столько, что сам до нитки вымок от собственных слез. Впервые такое вижу. Но он действительно ступает по лужам своих слез, которые льются из его старых глаз прямо в его старые башмаки!

«Это вы еще не знаете, что он уже почти целый день мертв», – подумал про себя флейтист, а вслух сказал:

– Я потороплюсь, моя королева! Скоро я вернусь с подмогой.

– А я пока верну старого дуралея, пусть скребёт в замке, как мышь, всё веселее.

***

Лекарю теперь являлись какие-то чудные образы в сознании. Казалось ему, что он спит, но сон был так удивителен, что в это же время ему казалось, что он думает о том, что он спит. Перед глазами мелькали чёрные пылинки, он вяло тянулся за ними рукой, силясь поймать. Самым прекрасным было то, что голова перестала болеть. Вместо этого её наполнили шорохи и звуки, слышалось, будто кто-то рядом маршировал, отдавал приказы, хихикали барышни, бранился пекарь, всё это было настолько ясным, что лекарь мог разобрать каждое слово, расслышать любые диалоги, а посему он крайне был восхищен тем, какой талант сочинительства и придумывания всяких историй открылся ему после удара по голове.

Новый явившийся образ был смутно знаком и крайне навязчив. Лекарь смотрел на мельтешившего перед его глазами юношу и пытался вспомнить, где его уже мог видеть. Юноша без устали спрашивал про ключи. Лекарь, в уме которого закручивался новый интересный сюжет при виде исступленно пытавшегося добиться ответа на вопрос молодого человека, радостно улыбнулся, предвкушая лихой поворот сюжета и новую интригу, решил, что называется поддать парку, и послал героя своей новой придумки в самые опасные и страшные приключения:

– На краю деревни, что стоит сразу по левую руку от подъемных ворот, есть широкое поле, по краю поля – могилы, там, под четвертой плитой от востока…

– Родненький, в себя приди, что ж ты мелешь. Ты ключи взял? – почти взмолился флейтист.

Лекарь собрал морщины на лбу, свёл брови к переносице, проморгался:

– Значит, всё-таки бред?

– Бред, ты вспомни, куда ключи дел или не брал ты?

– Не брал, ключник мёртв был, его хоронили на закате, три бабы плакали, лиса венки несла…

– Ну, надеюсь, что ключи не брал…

– Жене, жене скажи, что я здесь, она волнуется, – на краткое время лекарь вырывался из полузабытья.