Морозный рассвет

Он наклонился ниже и шумно втянул носом воздух возле моей шеи, все еще сжимая ее до боли и мушек в глазах, коснулся языком кожи, словно пробуя на вкус, затем – разомкнутых в попытке сделать вдох губ, прошел по контуру нижней…

Я стояла, не шевелясь, словно вся сила воли ушла на то, чтобы высказаться. Но, когда он сделал это, вскинулась, желая оттолкнуть, уперлась ладонями в грудь, неожиданно почувствовав удары неистово колотящегося сердца. Да и мое металось точно так же. Но роли у нас слишком разные…

– Ты права, я – монстр, – снова зловещий шепот, кажется, он и не заметил сопротивление, вернее, его жалкого подобия. – Вообще все, что ты сказала – правда. И лучше тебе не испытывать грани моего терпения.

Хватка на горле словно чуть ослабла, давай возможность дышать, хоть и с хрипами, поэтому снова заговорила, понимая: терять уже нечего.

– Вам стоило сразу меня убить!

– Ни в коем случае, – цоканье прозвучало очередным издевательством. – Для чего мне это делать? Мы так здорово проводим время… пока ты не проявляешь свою детскую самостоятельность. Но ничего, мы избавим тебя от этой вредной привычки.

– Зачем вы меня тогда спасали?

Уже задавала этот вопрос однажды, но тогда он отшутился в привычной издевательской манере. Сейчас почему-то была уверенность: скажет правду.

– Потому что привык распоряжаться своим сам! – рявкнул он и ударил.

Кулак пронесся в нескольких дюймах от моего лица, уйдя глубоко в стену, от чего каменная крошка брызнула в разные стороны, больно уколов висок.

– Я не ваша, – прошептала еле слышно, чувствуя, что по щеке течет что-то теплое.

– Моя, – выдохнул мужчина, и впился в мои губы.

Я успела только вздохнуть, когда его язык проник глубоко в мой рот. Это не было похоже на обычный поцелуй, о которых рассказывала та же Беатрис: мужчина ласково дотрагивается своими губами до твоих, проводит вдоль, будто безмолвно спрашивая позволения, затем осторожно касается кончиком языка… Сама я пока не решалась на то, чтобы перейти с кем-то к более близким отношениям, ведь считала, что должна быть если не любовь, то как минимум симпатия. И думала о первом в жизни поцелуе как о чем-то нежном, от которого в душе расцветает целая оранжерея, и хочется петь, смеяться и жить.

Мой первый поцелуй оказался совсем другим. Мужчина целовал жадно, вталкивая свой язык настолько глубоко, насколько было возможно, перекрывая воздух, которого и так почти не осталось, посасывал губы, слегка прикусывал их. Его рука все еще лежала на моей шее, прижимая к стене, только теперь пальцы не впивались в кожу, а поглаживали, вторая зарылась в волосах, потянула так, чтобы я запрокинула голову еще сильнее. Я поддалась, схватившись за его плечи.

Из груди вырвался полустон-полукрик, когда горячее тело впечатало меня в стену, навалившись сверху и рождая почти болезненные ощущения. Не прерывая поцелуя, схватил мои руки и вздернул их над головой, сжав запястья. Его вторая ладонь двинулась вниз, скользнула к талии, притянула, будто вообще возможно прижаться друг к другу еще сильнее, опустилась ниже, обожгла своим нечеловеческим жаром бедро, стиснула его так, что я опять вскрикнула прямо ему в губы, услышав в ответ звук, похожий на звериное рычание.

Последние остатки разума бились в голове набатом, умоляя не терять достоинство и умереть, как подобает настоящей графине Норт, а не подобно дешевой шлюхе, надеющейся на помилование после постельных игрищ.

Я не могу сказать, в какой миг все изменилось. Только что я пыталась сомкнуть губы и отвернуться – хотя кто бы мне это позволил? – и вот я уже сама не понимаю, что творит мое тело, и почему не слушается неслышных воплей разума. Потому что я уже начала отвечать на поцелуй, неумело, но так же бесстыдно, задыхаясь вместе с мужчиной, с упоением терзающего мой рот. Через мгновение сама легко убрала руки из ослабевшего захвата, запустила пальцы в светлые волосы, притянула к себе. Его движения, быстрые и какие-то рваные, пьянили и пугали одновременно. Никакой воли, еще немного – и рассудок просто покинет свою хозяйку, стыдливо скроется в чертогах…ах!

Морган оторвался от моих губ, рывком развернул, снова прижав к стене, сам навалился сзади. Его рука легла на живот, огладила его, двинулась ниже… Он дышал так же тяжело, как и я, пока ладонь пыталась сквозь тонкую ткань пробраться к месту, где сейчас было очень горячо и томительно. Оставил ладонь между бедрами, накрыв то самое, отчего я громко выдохнула, потом слегка надавил. Вскрикнула, схватив его руку. Бесстыдные движения он не прекратил, делая это медленно, и каждое вырывало из моей груди хриплый стон.

Внизу живота стало очень горячо, будто весь жар его и моего тел собрался именно там, все больше разрастаясь от его касаний. Это была пытка, безусловно, но дарила непознанное доселе наслаждение, которое хотелось продлить, потому что, если он остановится, я умру…

Внезапно он остановился, но только для того, чтобы снова удержать мои руки над нашими головами.

– Тише, милая, тише, – жаркий шепот достиг уха. – Я не хочу делать это прямо здесь.

Делать здесь… Ледяная Богиня, что я творю?!