Морозный рассвет

Странно звучало, пожалуй, ведь в какой-то мере именно я являлась виновницей кровавых событий. То есть… не окажись я там, пусть и не по своей воле, бордель существовал бы и дальше, принося прибыль мерзким людям вроде бородача или негодяйки Лиззи, продавшей ему наивную постоялицу!

Да, методы шамана чудовищны, но спрашивать, почему он так поступил, у самого чудовища – просто глупо! И я выгляжу как наивная овечка на скотобойне, вопрошающая, почему мясник делает свое дело и не хочет стать, например, адвокатом.

Шаман спас меня. Снова. И мой прозвучавший в какой-то гробовой тишине вопрос был на самом деле об этом. Зачем он пришел за мной?

Вероятно, Морган это понял, потому что после недолгой паузы бросил, показывая легкое раздражение:

– Ты так и не извинилась за то, что назвала меня дьяволом!

– Извините.

– Не знаю, не знаю, – он все же меня обошел, встав напротив, прожигая глазами дыру на своем же пиджаке, в который куталась до сих пор. – Что-то не очень искренне. Попробуй еще раз.

– Мне жаль.

– Уже лучше, но нет!

– Чего вы от меня хотите?

– Правды, – мужчина произнес это и скривился, словно прожевал кислющий лимон.

Это была странная игра, он издевался, прекрасно видя, в каком я состоянии, опять и опять испытывая меня, проверяя, на сколько меня хватит. Для чего мучить ту, которую только что спас от насилия и, возможно, гибели? Чтобы добить самому?

К демонам все!

– Прошу прощения, – меня хватило ненадолго, я вспыхнула, поглубже запахнув полы пиджака, и отвесила полупоклон. – Я не хотела оскорблять дьявола!

Была уверена, что он разозлится за такую дерзость, но вместо этого получила в ответ улыбку. По-моему, у меня в прямом смысле слова отвисла челюсть.

– Иди наверх, оденься, – мужчина пожал плечами. – Хотя, признаться, ничего не имею против, если будешь ходить по дому вот так, – красноречивый взгляд прошелся по моей фигуре.

Ничего не сказав, я обогнула его и кинулась наверх.

Некоторые вещи так и остались на постоялом дворе, но я никогда не страдала от нехватки одежды. После тщательного омовения – терла кожу до красноты, чтобы смыть запах толстяка, который, казалось, все еще бил в нос – нашла пижаму, которую надевала редко из-за наличия в комплекте майки и коротеньких штанишек вместо ночной рубашки, забралась под одеяло и, наконец, разревелась.

Эмоции последних дней – страх, боль, ужас, тоска и снова страх – просились наружу, грозя потопить свою хозяйку солеными реками слез. Отдавшись этому со всей страстью накопленного в душе горя, я рыдала, уткнувшись лицом в подушку, кусала ее, подвывала, умоляя Ледяную Богиню вернуть все как было, убрать из моей жизни седмицу этого только начавшегося года, прокрутить колесо времени назад, ибо будущего я боялась еще больше.

Я бы тогда не купилась на пренебрежительные слова Хельги о том, что письмо Джима может значить, что угодно, и сбежала бы, куда глаза глядят, невзирая ни на уговоры, ни на погоду, ни на что! Не стала бы селиться под боком подлой управляющей, попадать в столь скверную историю, замерзать в снегу под елью, надрываться сейчас подобно умалишенной истеричке, выплакивать обиду каплю за каплей… и не чувствовать освобождения.

Не знаю, сколько пролежала так, в полной темноте – керосинка погасла, а зажигать новую некому, да и незачем – истерика постепенно проходила, медленно, но все же. Теперь я издавала лишь нечастые всхлипы.

В незашторенные окна пробивался голубой свет луны, создавая в спальне театр теней, который когда-то любила наблюдать, если не спалось. Завывания ветра, укрывшись с головой пуховым одеялом, почти не слышала, а вот легкий скрип половиц прозвучал почему-то четко.

Вскинулась, вглядываясь в пустоту. Привыкшие к полумраку глаза явственно различили темную фигуру возле шкафа. Спрашивать, кто это, смысла не было.

– Что вы здесь делаете?

Шаман промолчал, не двинулся с места, и спустя минуту я и сама не была так уверена в то, что вижу. Может быть, очередная игра воображения? Подумывала даже встать и проверить, но не решилась.

– Если вы пришли смотреть, как я сплю, то вряд ли смогу уснуть при вас, – подождав немного, заявила темной фигуре.

– Мне это не нравится, – после еще более длинной паузы произнес мужчина.

– Что?

– Ты.

Я опешила, хватая ртом воздух.

– Ну, знаете, вы мне тоже не очень симпатичны! – выпалила с нескрываемой обидой и даже не пожалела о вырвавшихся почти оскорблениях.

Богиня, что сказать тому, кто дважды спас тебя от верной гибели, но при этом является всемогущим убийцей и даже не скрывает этого? Сохранил мою непонятно что теперь значащую жизнь, но какой ценой? А еще сам грозился расправиться, а после целовал так, что от единого воспоминания по телу прошла приятная волнующая дрожь, которую не смог стереть даже демонов несостоявшийся насильник.

Я села на кровати, подтянув одеяло до подбородка.

– Я хотела сказать…

– Не сомневаюсь, – послышался смешок.

– Что? – не поняла я.

– Ты постоянно что-то говоришь.

– То есть, я много говорю?

– Именно.

Я проглотила очередные колкие слова, которые с огромным удовольствием отправила бы адресату, и продолжила с того, на чем остановилась: