Морозовская стачка

Пошли «На пески», в трактир. А там Лачин и его троица. Сидят в разных углах как сычи. Хоть Лачина Петр Анисимыч не знал, но не понравились ему эти чужаки. Подошел Петр Анисимыч к трактирщику и сделал заказ, да так, чтоб все слышали:

— Две четверти водки! Или нет — четыре!

— Четвертями водку не продаем-с!

Это Петр Анисимыч и без трактирщика знал.

— Коли нет, ладно! Пошли, ребята, в другое место!

Увел своих в Зуево, в кабак Кофеева.

Кофеев косится на гостей: народу — толпа, а заказ прескромный.

Поднял Петр Анисимыч стакан, а слова застряли. Это ведь как первое купание после долгой зимы. Все на него глядят, а он молчит. Тряхнул головой вдруг:

— Ну, это самое! Сами, братцы, знаете: как мы живем, лучше не жить. А потому мы должны взяться за дело и остановить работу. Просить от хозяина удовлетворения. За нас это никто делать не будет. Сами за себя должны постоять. Вы все ждете, пока манна с небес упадет, так те времена прошли, когда падала. Или думаете, бабы за дело возьмутся, а вы сложа руки сидеть будете? — Подумал: «Сто раз говорил эти слова, но ведь слушают».

Перехватил напряженный взгляд кабатчика.

— Прекратите! — сказал Кофеев. — Можете где угодно, только не у меня.

— Да мы… ничего! Мы… вот отдохнуть! — загудели рабочие.

— Уходите.

Тут Лачин в кабачок заглянул, а рабочие ему навстречу, и опять пошли «На пески». Взяли чаю.

— Мало нас, — сказал Волков.

— Мало, — согласился Моисеенко. — Чтоб такое дело поднять, нужно, чтобы все друг за дружку стояли. Тогда мы будем сила.

— Сила! — рассвирепел Шелухин. — К Шорину все вместе шли, а как на расправу, так один я остался.

— Вот я и говорю: чтоб такое не повторилось, нужно сплотиться. Пусть каждый из вас придет завтра сам и приведет с собой своих друзей. Завтра день нерабочий. Давайте соберемся после обедни, часов в двенадцать. Здесь, в трактире. Согласны?

— Согласны.

— Да я десятерых с собой приведу! — буркнул Шелухин.

— Приводи! И чтоб обязательно с прядильной люди были. Работу бросить надо всем сразу… Завтра все обсудим, а я приготовлю требования относительно недовольства рабочих.

Прощаясь, все подходили к Моисеенко, пожимали ему руку.

— Ты на нас, Анисимыч, надейся. Не подведем.

— А я надеюсь.

Дома ждали гости. Брат Григорий, Лука Иванов и Танюша.

— Котелок поставлен на огонь, Лука, — сказал с порога Петр Анисимович. — Закипает.

Разделся, сел к столу.

— Бросил бы ты все это, — осторожно сказал Григорий. — Упекут ведь!

— Не упекут. Не за что! Мы не Чуркины, свое просим. — И, чтоб развеселить гостей, предложил: — Сочельник. Может, погадаем?

Никто не откликнулся.

— С дороги они, устали, — сказала Сазоновна, — давайте ложиться.

— Ложиться так ложиться. И вправду ложитесь, отдохните. А мы с Лукой маленько посидим. Дай нам, Катя, листок бумаги. Требования надо составить. Я на завтрашней сходке обещал прочитать.

«Он-то ладно! — подумала Танюша из своего уголка. — Сазоновна-то как спокойна».

II

Когда утром они, принаряженные для праздника, ввалились весело в трактир «На песках», там уже сидело человек пятьдесят своих.

— С праздником! — Моисеенко улыбнулся самой широкой своей улыбкой, показывая щербатый рот.

Трактирщик глядел подозрительно, и Петр Анисимыч, нарочито шумно усаживаясь со своей компанией за стол — а тут был и Лука, и Григорий, и Сазоновна с Танюшей, — широким движением руки позвал полового.

Народ подходил.

Набралось человек семьдесят.

Волков поднялся.

— Вопрос нам, братцы, один надо решить: как нам сделать, чтобы остановить фабрику, хотя бы одно ткацкое отделение? Я вам скажу, мы в Серпухове вот так же встали друг за дружку — и хозяин ничего поделать с нами не смог. Уступил. Нам бы только взяться сообща, а там видно будет. Говорите, кто чего думает!

Поднялся Тимофей Яковлев, прядильщик.

— Самое лучшее — пораньше прийти к своим фабрикам, стать у дверей и не пускать на работу.

— Чо там! — крикнул с места Шелухин. — Встать пораньше и забить двери гвоздями.

— Можно и войти в фабрику, — предложили другие. — Там, на месте, всем собраться — и на улицу.

Заспорили.

Моисеенко подтолкнул Луку:

— Давай ты.

Лука встал:

— Товарищи! У меня с собой воззвание к московским рабочим, но оно годится и для нас…

Прочитал потрепанную, затертую прокламацию.

— Видите, не одни мы страдаем. Где капитал, там и страдание рабочих людей. Избавиться от гнета нам поможет всеобщее объединение. Есть такая организация «Северный рабочий союз». Нам надо обратиться к товарищам, и они помогут нам в борьбе за лучшее будущее всех рабочих.

Встал Волков:

— Главное, не унывать! Веселей, ребята! Давайте стоять твердо.

Тотчас поднялся Моисеенко:

— Мы собрались не ради вина и чая. Мы собрались, это самое, чтоб напомнить друг другу: один за всех и все за одного! Без воли, без свободы мы ровня скотам. Вчера еще мне говорили: Морозов — колдун. С ним ничего не поделаешь. Неправда, все это брехня! На слово — слово, на силу — сила. Вот наш ответ. А силы нам не занимать. С избытком есть.

И верьте мне, топорами можно скорее справиться с врагом, чем бабьей болтовней. Так ли я говорю?

— Так! Верно! Чеши, Анисимыч!