Морская чайка

Тетя Надя, неизвестно для чего, всплеснула руками и заторопилась к нам. Когда тетя Надя приблизилась, я увидел, что она совсем не похожа на Оксану. Дочка ее бледная, худенькая, а она сама плотная, крепкая и с хорошим загаром.

— Так ты, мальчик, Оксанин сынок?

— Ага, — подтвердил Коська.

— Значит, и мама приехала?

— Угу, — на этот раз подтвердил я.

У тети Нади еще больше загорелись глаза. Она вся просто засияла от удовольствия.

— Ты смотри! Ах, и давно я не виделась с твоей мамой! Еще когда девушками были, мы с ней дружили.

Тетя Надя на ходу сняла с себя фартук и, накинув на плечи Оксане, приказала:

— Иди, Сана, обедай без меня, а я сбегаю. Ах, и соскучилась я по твоей маме, Даня!

Тетя Надя выбежала на улицу и устремилась к дедушкиной хате, а мы еще немного постояли около Оксаниного двора, да и пошагали к морю.

— Даня! Не забудь же про книжку, — как старому знакомому, напомнила Оксана.

Я пообещал не забыть.

И вот мы осторожно спускаемся с обрыва к морю. Затем идем напрямик к рыббазе. По дороге Коська рассказывает:

— Эта Сана с причудами… Лучшая ученица в классе, а легкомысленная — просто ужас! В прошлом году она ботаникой увлекалась. Сколько тогда у них цветов было в огороде! А сколько маленьких деревьев росло! Это же все она сама сажала и сама за ними ухаживала. Ее мама работает. Когда рано утром уходит, — Сана дома; вечером вернется — Сана опять дома. И ей не скучно. Ведь у нее такое интересное занятие было… А теперь ты видишь, что происходит? Все цветы засохли, пропали, можно сказать… А деревца пожелтели раньше времени, даже смотреть на них жалко…

Я и сам видел, что в Оксанином дворе только одна черешня зеленеет. Все остальные деревья совершенно увяли.

— А она все приключениями увлекается, — сказал Коська сердито. — Все ищет ту книгу, где рассказывается про шпиона в спичечной коробке.

Мне даже грустно стало. Жалость во мне вызывали и те пожелтевшие деревца, и заброшенные цветы, и сама бледная, худощавая девочка с ее причудами.

ЖОРКА-ОДЕССИТ

Вы, наверное, думаете, что рыббаза очень большая? Как фабрика или завод? Ничего подобного! Это обыкновенное деревянное строение, похожее на колхозную ферму, только стоит оно у моря и возле него не телята и поросята греются, а лежат горы разных бочек. И пахнет оно рыбой. Тут вообще так пахнет рыбой, что когда нанюхаешься этого воздуха, так уже и от самой рыбы откажешься.

От рыббазы в море тянется деревянный мостик на толстых, почерневших сваях. К этому мостику пристают рыбацкие моторки и баркасы. А еще с того мостика очень удобно удить в море рыбу. Ляжешь вот так животом на теплые доски, смотришь вниз на поплавок, и забота у тебя только одна — тащи удочку!

А рыбачили мы в тот день исключительно удачно. Может быть, бычки умышленно собирались возле рыббазы, чтобы разыскать тех родственников, которые уже попались на удочки; возможно, что и на-разведку приплывали, но, как бы там ни было, они толпами устремлялись к нам и клевали отлично. Только забросишь удочку и даже сесть не успеешь, как начинает тянуть поплавок. Дернешь — глядь! — бычок уже на крючке.

Вот так мы с Коськой и дергали, пока на мостике не появился Жорка-одессит.

Мы с ним познакомились еще в тот момент, когда пришли на рыббазу. Он как раз вылез из воды и натягивал на свои черные-пречерные плечи настоящую морскую тельняшку.

Я не мог насмотреться на эту тельняшку, тем более что она так шла к морским брюкам. А к тому же на гальке лежала и совершенно новая форменная фуражка. Словом, я понял, что вижу перед собой подлинного и, как видно, бывалого моряка.

— Это Жорка-одессит, — шепнул мне Коська.

И я еще больше убедился, что этот Жорка — личность незаурядная.

Жорке-одесситу было лет двадцать с лишком. Невысокого роста, сухощавый, он все время посапывал крючковатым носом и лукаво помаргивал левым глазом. Надев тельняшку, он взял в руки фуражку и солидно нахлобучил ее на маленькую голову с школярским ежиком. Фуражка была великовата для него и, пожалуй, сползла бы на плечи, если бы не зацепилась за круглые, хрящеватые уши.

— Удить топаем? — подмигнув, спросил Жорка.

— Удить, — подтвердили мы.

— Шьо тут удить? — неуважительно оттопырил губу и закрыл глаза Жорка. — Шьо тут удить,? Вот в Индийском океане ужение — шьо твой первый сорт.

Эти слова навели меня на мысль, что Жорка, как видно, бывалый моряк. И я не ошибся. В следующую минуту он начал рассказывать: