Морская дорога (ЛП)

Карлсефни вытянул руку и все как по команде оглядели окружающий нас белоснежный мир, и во внезапно повисшей тишине, мы услышали вой ветра среди паковых льдов.

— Мы урежем пайки, — упрямо продолжал Снорри.

— Точно. А может, нам придётся умереть.

— Торфинн, — Снорри был одним из немногих, кто иногда называл Карлсефни по имени. — Этому не бывать. Пусть люди идут. Нам нужно поговорить наедине.

— Говори!

Но вместо этого Карлсефни отправился с ним. Они зашли в наш дом, и никто за ними не последовал. Я взяла маленького Снорри и отправилась к очагу Хельги, меня била дрожь. Когда родился Снорри, я поверила и доверилась ей. Хельга напоила меня горячим кислым молоком, и мы зашептались, чтобы никто нас не услышал. Я никогда не стала бы обсуждать с ней Карлсефни, это было бы предательством, но тогда я поймала себя на мысли, что говорю о Торхеле.

— Итак, где сейчас Торхель? — сказала она. — Его не было этим утром, так ведь? Ты думаешь, это его рук дело?

Я покачала головой.

— Зачем ему это? Он утверждает, что это мясо — дар Тора. Зачем ему злиться?

— Я не уверена.

Хельга отвела взгляд и уставилась в огонь. — Он говорил, что все наши несчастья из-за женщин.

— В каком смысле?

— О, многие здесь думают также. Говорят, если здесь есть женщины, то, они должны принадлежать всем, как рабыни. Они говорят, что мужчинам не следовало брать своих жён, и делать вид, что они тут как дома, когда остальные лишены всего этого. Это худший их всех миров, говорил Торхель, и многие согласны с ним. Вряд ли они выскажут это твоему мужу — видишь, как он поступил сегодня, но мой муж — обычный кузнец, а не хёвдинг, и они без колебаний нападут на него. Знаешь, мой муж говорил Снорри, что никуда без меня не поедет, и Снорри согласился, потому ему был нужен кузнец.

— Я не знала этого, — сказала я задумчиво.

— Ты многого не знаешь. Но твой муж необыкновенный человек.

— Женщины не имеют никакого отношения к мясу.

— Ты так не думаешь? Кое-кто думает, что у тебя больше власти, чем ты утверждаешь, Гудрид.

Это напугало меня.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты думаешь, мы умрем от голода?

— Нет, — я уверено покачала головой. — Нет, может быть будет трудно, но я уверена, что нет. Это не наша судьба.

— Уверена? Откуда ты можешь знать?

Я не знала, что ей ответить, но, думаю, я настаивала на этом, потому что у меня был Снорри, и я была готова бросить вызов любой силе, чтобы защитить его. Никакого колдовства, так поступила бы любая мать. Но больше всего я не хотела иметь ничего общего с Торхелем. Он вернулся на следующий вечер после того случая с китовым мясом, думаю, он слышал, что произошло, и никогда больше не заикался об этом. Та нужда, от которой мы страдали всю оставшуюся зиму, казалось, лишь раззадорила его, и он стал еще агрессивнее.

Итак, в том, что произошло дальше, не было никакой магии. Во время коротких ясных деньков мужчинам удалось перетащить лодки через лёд и загарпунить двух тюленей в открытом море. К нашим выгребным ямам вышел проснувшийся от зимней спячки медведь, его загнали в западню и убили копьём. Люди, рискуя жизнями, удили рыбу на кромке льда замерзающего моря, и им удалось поймать несколько морских собачек. Нам пришлось забить несчастных тощих овец, которые должны были оягниться в будущем году. Задолго до Пасхи вновь ударили морозы, и мы ждали окончания зимы до самого июня. А затем внезапно наступила весна, выплеснув гнев долгих голодных месяцев.

Глава шестнадцатая

Двенадцатое сентября

Я весьма ценю то, что ты прислал мне, дорогой мой. Вино просто великолепно — мягкий и богатый вкус, это лучшее, что я пробовала. Это вино из монастырских виноградников? Какой ты заботливый, виноград тоже порадовал меня, я и не ожидала, ягоды такие больше и сочные. Интересно, а те ягоды, что мы собирали в Винланде, действительно были виноградом? Если так, то за сотни лет выращивания винограда в Италии его вкус изменился до неузнаваемости. Давно ли в этой стране люди лакомятся виноградом и пьют вино, Агнар?