Морская дорога (ЛП)

Запаха разложения не чувствовалось. Я подошла прямо к китовому глазу, по сравнению с огромной тушей глаз казался очень маленьким, совсем как у человека, и заметила, что в нём всё ещё теплится жизнь. Когда мужчины начали взбираться на кита, животное слабо пошевелило хвостом, а когда они сделали первый разрез, кит так сильно ударило хвостом, что кто-то свалился на песок. Тогда Карлсефни забрался на массивную китовую голову, вытащил меч и погрузил его в дыхало. Оттуда брызнула тёмная кровь и заструилась вниз, стекая по туше. Животное дёрнулось и затихло. Я наблюдала, как медленно мутнеет его глаз. Карлсефни вытер меч и убрал в ножны, затем съехал с китовой туши и встал рядом со мной. Торхель подошёл к нему.

— И что теперь, вы, христиане, скажете? — сказал он. — Разве старый добрый Рыжебородый не оказался щедр, не то, что ваш Христос? Или ты не рад, что у тебя человек, который всё ещё слагает стихи в честь Тора?

— Было бы лучше, если бы ты помалкивал об этом, — всё, что ответил ему Карлсефни.

— Замалчивать правду? И с какой это стати?

— Так же, как и я, ты понимаешь, что, если люди подумают, что этот кит — происки дьявола, они не притронутся к мясу. Зима уже наступила, и, если мы не принесём это мясо домой и не высушим его, нам конец. Так понятно?

— А что насчёт тебя, Карлсефни? Ты не боишься дьявола? Что это за тварь, по-твоему?

Карлсефни взглянул на кита, мужчины уже начали сбрасывать вниз вырезанные куски ворвани, на миг на его лице мелькнуло сомнение, но, когда он обернулся к Торхелю, от нерешительности не осталось и следа.

— Я думаю, что это просто мясо, — сказал он и пошёл прочь.

Той ночью мы все спали как убитые после тяжёлой дневной работы. Прежде чем мы поднялись утром, я спросила Карлсефни, о чём он подумал, когда смотрел тогда на кита. Он лежал ко мне спиной, и ответил не сразу.

— Ни о чём, — сказал он, в конце концов, — я думал, что знаю каждого кита в океане, но такого вижу впервые.

— А чем он отличается?

— Они все разные. Но этот, ты видела его шею? Серая с левой стороны, и белая справа. А плавник слишком близко сдвинут к хвосту. О таких тварях я ничего не слыхал.

— А мясо такое же, как у остальных.

— Так и есть. Я подумал также. Но что это за чудище, Гудрид? Он может быть животным, а может быть и духом, возможно, в море происходят какие-то необычные скрещивания, о которых никто ничего не знает.

— Ничего необычного, — заметила я. — Если задуматься, кто мы сами? Разве наше место не где-то между животными и призраками? Возможно, мы боимся это чудовище, потому что слишком хорошо знаем, что привело его сюда.

— Ты имеешь в виду сон?

— Мясо на зиму для нас появилось не из снов.

Я потянула его за плечо, заставив повернуться и посмотреть на меня.

— Мы заплыли очень далеко на юг. Говорят, в Африке обитает много необычных тварей. И Торхель молился своему тёзке, как и твоему тоже, Тору, который всю жизнь защищал тебя. И не похоже, что тебя это смущает, Карлсефни.

— Нет.

Он накручивал на палец пядь моих волос, не глядя на меня.

— Но эта страна не принадлежит старым богам, а христианский мир заканчивается за дверью церкви Тьёдхильд. Ты знаешь, я больше доверяю собственным суждениям, я всегда поступал так. По-моему, Торхель — опасный человек.

— Он нашёл кита. А нам была нужна пища.

— А откуда он узнал про кита? Нет, не отвечай, не хочу знать. Но, держись от него подальше, Гудрид.

Я вспомнила сон с Торхелем и испугалась. Я не могла прогнать его оттуда, а значит, каким-то образом ему удаётся проникнуть в наши души. Карлсефни был не тем человеком, что стал бы мириться с этим, хотя, из-за своей замкнутости, он относился к жене более ревниво, чем остальные мужчины, это проявлялось и в мыслях, и внешне. Я подумала о своём огненном заговоре, и задалась вопросом, где мог быть в тот момент Торхель. Тогда я решила, что впредь надо будет вести себя более осмотрительно, чтобы не накликать зло. Я не особо заботилась точно следовать ритуалу, как, например, Халльдис делала это дома, я подумала, что здесь, в Винланде, нам нечего бояться призраков. Я подумала о своём ещё не рождённом ребёнке и страстно захотела, чтобы Торхель впредь не обращал на меня внимания.

Должно быть, Карлсефни наблюдал за моим лицом, потому что он опустил мою голову на своё плечо и обнял меня.

— Ты не виновата, — повторял он. — Это не твоя вина. И, слава Богу, теперь у нас есть мясо. Даже если это мясо даровали нам злые духи, ты тут не при чём, и мы, конечно же, не вправе отказываться от мяса. Но всё же, держись подальше от Торхеля. Не провоцируй его, не позволяй ему приблизиться к тебе. Тем более, теперь тебе не нужно рисковать. Не будешь?

— Нет.

— И ты послушаешь меня?

— Да.

— Замечательно. Не переживай, а со всем остальным управлюсь я.