Морская служба как форма мужской жизни

И лихие воины его ловко подпалили с вертолета. Вертушка-«восьмерка», изображая из себя вертолет огневой поддержки, врезала по нему залпом НУРСов из подвески. И, представьте себе, попали! С первого раза! Да только попасть они должны были по островку, метров на пятьдесят выше по течению речки Ефимовки! Поправку ввели не с тем знаком!

Человеческий фактор сработал! Даже три человеческих фактора: один поставил задачи, да не проверил, насколько её уяснили подчиненные, второй забыл сказать, что стрельбы будут по реперу, а третий постеснялся спросить, что такое «репер»…

Вот если бы надо было бы на оценку – штурман бы, скорее всего, промазал. А ежели просто так – как в пивную бутылку, навскидку! Даже не накрытие, а самое прямое попадание! И кучность – прямо как из технического формуляра – красота!

Нет, их командование извинялось – конечно! И клятвенно обещало мост починить за три дня! И ни хрена не сделало, даже – до сих пор – тоже конечно! Ну, ничем не удивит офицера, который прослужил на флоте хотя бы пять лет. Добавив газу, Волынский прицелился, вцепился в «баранку» и влетел на балки бывшего моста. «Смерть империализму!» взвыла дизелем и окуталась густым сиреневым дымом с перепугу. Вот не хотелось ей снова лежать на дне, в синей прохладной мгле!

Уж лучше, млын деревянный, на грешной земле мучаться, перебираясь с кочки на кочку по этой такой-распроэтакой дороге!

Грузовик проскочил мост и въехал на берег, заскрежетав подагрической коробкой передач. Семен открыл глаза, с искренним изумлением отметил, что мост он перескочил, крепко зажмурившись, как только громадина понеслась с горки на эти самые балки, между которыми хищно щерился широкий и глубокий проем, и издевательски бросалась белой пеной быстрая, черная река.

«Так, первый этап – зачет!» – похвалил мысленно Сэм сам себя. И тут начался второй. Как раз здесь недавно пробежалась батарея самоходок – припомнил Волынский, и напрочь добила дорогу. Союзники из сухопутных войск отрабатывали задачу стрельбы батареей по морским целям с позиций на Рыбачьем. Что сделали с дорожным покрытием шесть тяжелых орудий вместе со своими КШМ – описанию не поддавалось!

– Ничего себе, долбаный «букетик»! – вслух ругался Семен. – У нас-то артиллерия – ну, чистая клумба, млын каменный! «Василек», «Акация», например, «Гвоздика», «Фиалка», «Гиацинт»… Юмористы, маман иху, во все их стрельбовые приборы и таблицы!! Да после того, что он сделал с этой дорогой, их комбат должен был бы на ней жениться!

Подпрыгивая на жестких скрипучих рессорах по крутым кочкам, срываясь в ямы и протоки ручьев, «чудовище» несколько раз мстительно стукнуло Сэма головой о потолок кабины, и грудью и ребрами – о рулевое колесо. Больно, однако!

– Ну, сволочь, если еще раз – я тебя на обратной дороге прямо с моста в Ефимовку, поставлю на заданную глубину твоей тупой, беззубой мордой вниз! Ты у меня довыеживаешься!

«Смерть империализму!» поверила офицеру и как-то присмирела. Грунт под колесами стал более твердым, справа высились высокие, мрачные скалы, к которым надо было прижиматься, ибо слева были глубокие, прожорливые обрывы.

Наконец, победно рыкнув, чудище вылетело на асфальт и аж запело от удовольствия. Еще бы! Этому чудищу ой, как редко приходилось ездить по ровной, ухоженной дороге! Даже давно, даже в годы его туманной юности не случалось такого счастья!

Здания казармы и других строений тыловой заставы, проволочные заграждения, наблюдательная вышка на сопке уже хорошо просматривались и Сэм прибавил ходу, лихо затормозив у КПП с вооруженными солдатами в пограничных камуфляжах.

Сергей явно скучал, ожидая транспорт до Ефимовки. Последняя бутылка пива была допита и отнесена в мусорный ящик – погранцы ребята культурные и аккуратные, разгильдяйства и свинства не допускали.

Соскочив с высокой ступени машины, Сэм не заметил, что пистолет выскочил из кобуры и повис на длинной шлейке. Он приветственно махнул знакомым пограничникам, выглядывая Хапужникова.

В этот самый момент, к аккуратному КПП подъехал шикарный, блистающий никелем и хромом, элегантный, как детская игрушка, норвежский автобус с туристами.

Волынский отметил про себя, что его водитель, рассмотрев эмблему с черепом и костями, а также девиз «Смерть империализму!» намалеванную на зеленом облезлом борту страшного грузовика, судорожно сглотнул слюну.

«Ага!» – догадался Семен – «Наверное русский язык знает!»

Испуганные туристы облепили окна, дивясь на диковинку. Чудище же нагло щерилось радиаторной решеткой и издевательски подмигивало пустыми глазницами фар.

В головах туристов враз всплыли газетные утки времен «холодной войны» о кровожадности и коварстве русских. Вроде бы все тут изменилось – «Glasnost», «демократия», Ельцин, водка. Безоглядная гонка разоружения русских даже поражала здравый смысл, но, поди ж ты…

У некоторых туристов противно заныло под ложечкой – черт понес их в это путешествие, лучше в какие-то Карловы вары, сосать воду через трубочку или пиво в барах. А тут… Сейчас начнут арестовывать и повезут в лагеря ГУЛАГа прямо в их автобусе…