Морская служба как форма мужской жизни

Скрипя зубами от злости, мастерски ругаясь на чем свет стоит, командир сам взялся за телефоны. Он мысленно прикинул неприкосновенные запасы топлива и заначку спирта и пришел к выводу, что их вполне хватит на оплату труда водолазов и автокранов, если придется идти неофициальным путем. Тем более, что материальную поддержку обещал и командир резервного топливного склада капитан 1 ранга Беловодов.

Этот склад, размещенный в Ефимовке, разбросал по долине реки десятки своих цистерн и хранилищ на замаскированных когда-то давно площадках. И вы удивитесь, но в них еще что-то было, даже по тому скудному времени. Они были залиты по самую горловину топливом. Вы будете смеяться, но оно даже не было разбавлено! Его образцы постоянно отправлялись на экспертизу, точно в установленные сроки! Не может быть? Может! Так когда-то нас учили! Так сказать, на всякий случай…

Впрочем, свидетелей всего происшедшего позорного безобразия было слишком много. Шила-то в мешке не утаишь – все, блин, протечет прямо в высокопоставленные замшелые начальственные уши. Вопрос времени и техники! Вы что, братцы, не слышали, что вся гадость непонятным образом, вопреки всякой физике, течет снизу вверх?

– Говорят, дятлы живут не долго, потому что стучат! – задумчивый командир вслух выдал свои сомнения: – Но, всё-таки, дольше, чем хотелось бы!

Поэтому, при здравом размышлении, Днепров произвел положенные доклады во все соответствующие инстанции.

Выволочка была неминуема, но… А куда было деваться!? Когда всерьез подозреваешь, что тебя слегка «заложат» – точно станешь кристально честным! Был у Днепрова кое-какой болезненный опыт, и повторять его как-то вообще не хотелось… Обошлось «малой кровью», но со строгим указанием восстановить «зеленое чудовище» своими силами и в кратчайший срок.

На следующий день прибыл катер с водолазами и с необходимым оборудованием, притащился еще один автокран. Как ни странно, но с подъемом машины справились быстро, хуже стало с поиском, строплением и подъемом бомб, щедро разбросанных по дну, словно бы взмахом руки гигантского сеятеля по вспаханной благодатной ниве. Кроме того, укупорки на многих бомбах оказались разбитыми, что усложняло подъемные работы. Тем не менее, дело двигалось.

Но всякая работа имеет не только свое начало, но и свой конец. Глаза боятся, а руки – делают! Мало-помалу все привели в порядок, все вернули на свои места.

Вокруг этого жалкого экспоната русского раздолбайства ходил зампотех Аргуненко в грязном рабочем комбинезоне с блокнотом в руках. Он внимательно осматривал его, делая пометки карандашом в замызганном «кондуите», ворчал и ругался.

Вся его «банда» стояла в строю в терпеливом ожидании. Крошкин выстаивал отдельно, лицом к строю, покаянно понурив голову и ожидая своей участи. Ему уже начальник объявил «фибинь» на вьетнамский манер, подвергнув его всеобщему позору и порицанию от каждого члена автомеханического коллектива. Обструкция носила формальный характер, по оперативным данным замполита, виноватому Крошки ну уже «навешали». Вполне заработал – решил Аргуненко.

– Кто тебе сказал, что ты шофер? Плюнь ему в морду! Скажи мне, какой такой гигант мысли посадил тебя за руль этого недовымершего диплодока? Где были его глаза?

– Вы, товарищ майор!

– Я!? Тьфу, черт, точно – я! А мне казалось, что мичман Тунгусов! И у гениев бывают ошибки – снисходительно к самому себе заключил зампотех, зажмурив глаза на секунду. Наваждение не исчезло.

– В мире, оказывается, совершенно нет вечных двигателей! Так почему же Бог создал столько вечных тормозов? И почему большинство из них досталось именно мне? Во, блин, теорема Ферма! А сейчас мы с вами поступим вот так… И тут началось – по команде майора, вооружившись ключами и прочим инструментом, все разом накинулись на «Краз» и вскоре от него остались рожки да ножки. Все что можно было открутить, было откручено и перетащено под крышу гаража, заброшено в корыта с керосином, и уже оттиралось ветошью. Грузовик являл собою жалкое, и одновременно, страшное зрелище, прямо какой-то звероящер, хлопая на ветру капотом, щерясь железом и проводами там, где у нормальных машин стояли двигатели и блестели всякие железяки навесного оборудования, кокетливо поблескивали декоративные решетки радиатора. Бойцы, которых нельзя было оставлять без присмотра, если у них была кисть и краска, проникнувшись мрачными ощущениями тут же намалевали на высоком борту корявыми буквами суровую надпись: «Смерть империализму» Белым по зеленому! Совершенно безапелляционно!

На заре XX века, когда в русской армии стали появляться первые бронеавтомобили, их экипажи стали присваивать им имена собственные – был «Гайдук», «Пластун», «Муромец», «Пересвет». А потом, во время гражданской войны знаменитый броневик, с башни которого выступал Ленин, получил название «Враг капитала», у дроздовцев был «Освободитель». Так что имечко на борту «зеленого чудовища» было вполне в духе традиций страны родных осин.