Морская служба как форма мужской жизни

– Вон, кстати, всего пару недель тому назад было! Не пустили одного капитан-лейтенанта, помощника по снабжению с БПК, обратно через КПП – вроде пьяный. Тот плюнул – что с дур взять? – и рванул по «Тропе Хо Ше Мина». А там «вохрушка» Нина в засаде сидит. Форсировал он «колючку» драную, через самую дырку в ней, в снегу извозился, и тут сзади слышит вопль: «Стой! Стрелять буду!». Это Нина заорала во весь голос, как учили.

«Стою!» – говорит капитан-лейтенант. «Стреляю!» – радостно восклицает вохрушка. И – ба-бах!!! В воздух, не целясь. Но ловко, прямо по-ковбойски, попала в бетонную опору фонаря. Со страху, наверное – шпиона же поймала или диверсанта. А пуля завизжала от неожиданности, встретившись с бетонным лбом столба, и – рикошетом – вниз! Да так удачно, слушай! Прямо в левую половину зада кап-лея. А если бы целилась, а? Да не в воздух!? Кровь, вой, вопли. «Скорая», носилки и всеобщий «аврал» на уровне командующего флотом. Половину ягодицы ему эскулапы враз оттяпали в госпитале, что-то у них пошло не так – дело было вечером, в субботу, а врачи – они, знаете ли, тоже люди!

А собирался кап-лей этим же летом поступать в свою любимую академию имени «Тапок и Тряпок», а тут…

Понятное дело – засветился весь наш завод по приказам всех уровней, обвешали и кап-лея и нас звездюлями – кого за что. Но мало никому не показалось! Да и у парня все жизненные планы враз накрылись медным банным тазом! По этой тропе не он первый, не он последний ходил – да вот звезды в тот раз не сошлись! – с явным сожалением отметил рассказчик.

И эти вохрушки появляются неожиданно, сидят в засадах – и все из-за премии. Тут еще одна история, как мой коллега, из одного класса «Дзержинки» мы с ним, нашел себе приключение на то же самое место, ага! Так сказать, там, где спина теряет свое благородное название…

Берендейкин опять закурил и продолжил обмен опытом: – Возвращался он как-то с праздника души на свою лодку, да прихватил с собой бутылку портвейна.

Но прорывать противолодочный рубеж через КПП не решился, а полез через забор. Спрятал он бутылку в задний карман, за ремень зацепил, чтобы не вылетела. А там тетя Клава в засаде. Стал он слезать с забора на той стороне, а она как заорет! Тот испугался. Отпустил руки и упал. Да прямо бутылкой и на камень. Бутылка – бздынь! Осколки – хрясь, прямо по живому! И осколками теми ему шкуру на филейной части порвало. Эскулапы ему эту шкуру сшивали, прямо как бабкино лоскутное одеяло! Так, представляете себе, он потом месяц на всех совещаниях стоял, а все документы исполнял исключительно лежа! Это я вам, молодежь, в назидание говорю! Люди, будьте бдительны, я вас любил!

– Безуха нужна не только в море – везде – наставительно заключил дивмех. – Так что вы просветите своих офицеров и мичманов, и все в оба глаза следите за своими «отличниками». Максимум через неделю ваши «аяврики» узнают от своей братвы с кораблей-«старожилов» о том, как нужно делать то, чего делать нельзя. Да и с девами из малярного цеха познакомятся, прошвырнуться по жаждущим бабам захочется – а не пускают! Тем тоже хочется! Состряпают они консенсус рано или поздно – дней через десять! Природа, зов, мать её! Они быстро узнают адреса пышнотелых красоток с гостеприимными квартирами и приемистыми бедрами! Вот и пойдут по тропам «дядюшки Хо»… Здесь где они, командирские неприятности прячутся, куда там походы среди ледовых полей! В каждом рундуке подчиненного лежит «фитиль» его начальнику! Буксиры осторожно впихнули корабль в батопорт дока, команда дока свое дело знала хорошо, докмейстер распоряжался уверенно и спокойно.

Корабль точно встал на предназначенные ему кильблоки. Всплыли. Из забортных отверстий корабля еще сбегала вода, но рабочие уверенно и ухватисто устанавливали строительные леса вокруг его бортов, ладили сходни.

– Всё! Можно бы и отдохнуть – завтра, несмотря на субботний день, придется вдоволь потрудиться и побегать. Помощник инструктировал вахту, расписывал смены, ругался с дежурной вахтой дока.

Наутро Егор Андреевич чисто выбрился, достал из шкафа выходной вариант наглаженного синего кителя, сшитого ленинградским портным, известным Ароном Исаковичем… Его полы достигали середины бедер, что было неким непонятным нарушением и раздражало Громыхаловского команданте и кое-кого из его прямого начальства. Осмотрел шелковый подворотничок, длинные и широкие шевроны, сияющие золотом надраенные самолично пуговицы, граненые звездочки алмазной формы – остался доволен. Надел китель, посмотрелся в зеркало, оценил свой внешний вид и удовлетворенно хмыкнул.

Ну и пусть начальство иногда цепляется – зато видно сразу орла и… немного фрондера. Себя уважать надо! А то и другие охамеют…

Вежливо постучал, вошел озабоченный и еще не бритый механик со стопкой бумаг. Всю ночь ему и его лейтенанту пришлось трудиться – док, тем более аварийный – это профессиональный бенефис механика, ответственный и суровый.

– Разрешите!?