Морская служба как форма мужской жизни

Директор постоял с трубкой в руках. Она еще издевательски нудела короткими гудками отбоя. Лицо начинало гореть – это значит, кровь уже прилила и щеки покраснели. Он не часто попадал в идиотское положение и совесть у него была на месте… Вот поэтому глава завода тихо закипал и прикидывал в уме, с кем первым «поделиться» нахлынувшими эмоциями. Ага! Нашел! И набрал номер…

Что может сказать раздраженный человек, которому досталось – и поделом – за формальную дурь своих подчиненных, можно догадаться.

«Инструкции как раз и создаются для того, чтобы люди пореже пользовались своими собственными мозгами» – думал он, а также – чтобы всякие недоделанные перестраховщики всегда могли прикрыть свою нерешительность и откровенную трусость соответствующим пунктом-пунктиком!»

Вся его жизнь, с самых низов судостроительной иерархии, прошла среди грохота заводских механизмов, визга пневматических машинок и огня сварки.

Он руководил десятками, потом и сотнями. А теперь – достаточно давно – и тысячами сильных и гордых людей, которым не всегда нравились его указания. Он часто убеждал и доказывал свою правоту. Часто – на эмоциях и междометиях, и не выбирая выражений, как обычно бывает в мужских коллективах. Отсюда и лексикон у него выработался соответствующий… Впрочем, всегда адекватный обстановке. И знавшие его люди прекрасно понимали – если пошли в ход энергичные выражения, значит, надо заткнуться и быстро-быстро начать выполнять указания. Причем – самостоятельно, активно применяя собственные мозги по прямому назначению, решая поставленные задачи.

Так что, его собеседнику с той стороны телефонной линии было что послушать! Вопрос с доком быстро решился, и на причале вовсю засуетились работяги со сварочными аппаратами. Прибыли грузовики со стальными листами и всем прочим… Посовещавшись, приняли решение разгрузить боезапас сразу после постановки в док прямо на его стенку.

По какой-то хитрой и неубиваемой традиции, доковые операции хронически проводились по выходным дням. И здесь побитому «Сто с прицепом», как звали СКР-150 на родной бригаде, повезло еще раз – сегодня была пятница. Поэтому ставить решили в ночь на субботу, в одну камеру с целой ватагой уже стоящих там малых кораблей и судов – как только на стапель палубе будет установлен набор под СКР, а на судах в камере дока будет восстановлена забортная арматура или заглушены все бортовые отверстия, вскрытые в ходе ремонта. Корабельный механик Сергей Жерихов вместе со своим механенком Сашей Мигалкиным, молодым командиром группы, простывшим во время морских приключений, тут же отправились к докмейстеру. Тот уже с садизмом топтал свою «банду» работяг прямо на стапель-палубе, требуя немедленно начать установку набора кильблоков для аварийного сторожевика и суля им страшные земные и небесные кары – ежели да коли что будет не так и не в срок.

Понятно было, что хвост ему уже накрутили и ему все стало ясно, да и он не возражал – дело есть дело!

Командир Егор Левин и замполит Роман Колотунов пошли представляться в рембанду – в штаб дивизиона ремонтирующихся кораблей. Так было положено – по правилам службы и хорошего тона офицерской воспитанности. Штаб располагался на одном из заводских ПКЗ. Эти самые плавказармы были когда-то закуплены в массовом количестве у соседей-финнов якобы для плавучих общежитий лесорубов на северных реках. Но уже в начале семидесятых они стали пристанищами экипажей кораблей быстрорастущего атомного подводного флота. Для многих подводников они были вообще единственным домом, ибо жилье для семейных офицеров и мичманов тогда было делом отдаленной перспективы. У моряков складывалось впечатление, что современный атомный ракетоносец заводу в Северодвинске построить быстрее и проще, чем стройбату в какой-то базе – 105 квартирный дом. Вот и ютились на ПКЗ, даже не помышляя о нормальном жилье.

Они скоро заполнили причалы флотских баз и судоремонтных заводов, став вполне привычной частью берегового пейзажа. Кроме того, они исполняли еще массу функций – штабов соединений, складов, общежитий и гостиниц.

По мнению замшелых военно-морских аборигенов, эти суда уверенно стояли на горах пустых бутылок и утонуть уже просто не могли – по крайней мере, без посторонней помощи.

Комдив, начальник штаба и замполит дивизиона ремонтирующихся кораблей оказались на месте и тихо-мирно пили чай. Они уже были в курсе событий. Офицеры представились и познакомились. Однако, чаю им не предложили. Как правило, командование соединений ремонтирующихся кораблей считало себя богоравными небожителями и с офицерами с дикого побережья общалось примерно оттуда, из заоблачных высей.

Выслушав доклад по ситуации, комдив поинтересовался, как же так им удалось пробить свой корпус, что, мол, другой «дороги» не было?