Морская служба как форма мужской жизни

Ах, как струны поют, замирает душа
Боже мой, как же ты хороша
В удивительном вальсе кружилась зима,
К сопкам прижавшись, светлели дома
Отчего ж ты вздыхаешь и снова молчишь?
И порой невпопад что-то мне говоришь…
Я смотрю, зачарован, на эти уста
Подарила судьба мне тебя неспроста…
Мы с тобою вошли в удивительный храм
Упивались Любовью с грехом пополам
Столько лет настигал этот призрачный миг
А когда ты со мной, – головою поник…
И пока надевали друг другу венец,
Я не веря шептал: Ты моя, наконец…
Отчего же слезинки застыли у глаз?
Заметает пургой неудавшийся вальс…
Чуть слышные звуки волнений сердец
Опущены руки, растоптан венец…
И только осталась слезинка у глаз
И этот ненужный, задумчивый вальс…
Гитара звучала средь ночи и тьмы
Судьба нас венчала, не поняли мы…
Застывшие звуки, бледнеющий бас…
Аккордом разлуки – ВИДЯЕВСКИИ ВАЛЬС….

(песня офицера флота А. Шибко)

– Та-ак, святой Антоний! Ага-а-а! Твоя?

– Что – песня? Моя! Только ты без рекламы!

– Ну, что ты! – Егор возмущенно грохнул себя кулаком в грудь.

А тогда… Чувствую, зацепило тебя как следует! Фея с Амуром. – понимающе протянул гость.

– А, с чего ты взял? – несколько смутился хозяин каюты.

– Ты уж, брат, извини меня, но надо быть очень крупным идиотом и ханжой, чтобы вот этого не понять! Причем – по-настоящему! Такие стихи не пишут, и песни не поют просто так, на базе кратковременных романчиков в свете подогретых алкоголем гормонов! И про жен уже тоже такое не поют, тем более и смысл тут…

– Вот-вот, двойственное такое положение с женами!

Егор пожал плечами – дело, с точки зрения закоренелой морали и некрасивое, но житейское… Мы живые люди, а человек не может спрятать свою сущность ни под китель, ни под броню.

Вадим кивнул – у его старого училищного друга на этот счет была целая теория, что не ходить налево – явление аморальное, и где-то даже социально опасное. Причем – теория почти научная! Мы вообще можем оправдать все, что угодно в собственных глазах!

– Значит, зацепила… – протянул тихо Вадим и сменил тему на служебную, про корабли, про командиров, про кучу курсовых задач и боевых упражнений….

Пора было прощаться. И Егор потащился к себе на корабль, чувствуя расслабленность, предвкушая отложенную книгу Стругацких, но понимая, что долго он сегодня не почитает – книга упадет из его ослабевших рук, он получит легкую, но целевую контузию и потеряет сознание до самого утра. Проверено не раз!

Глава 14 Приятное с полезным

Наконец-то корабль вытащили из дока и поставили к причалу. Все вздохнули с облечением. Дело в том, что, стоянка корабля в доке с командой приносит много бытовых неудобств и разных ограничений. Поэтому, во время стоянки корабля в доке, ни на одном приличном заводе, ни в одной стране, кроме нашей, команда на нем не живет!

А у нас – экономия, и постулат начальников: трудности должны быть трудными! Если трудностей не будет у матросов и офицеров, значит, у начальников и командиров – они вполне могут возникнуть! И с них могут строго спросить! Так для всех удобней – кроме своих собственных офицеров и матросов родного флота, одного из двух друзей и союзников великой страны… Так что, при всем при том, кое-какие трудности все-таки закончились! Механик и все другие командиры боевых частей тщательно проверяли свою материальную часть. Покрашен корабль был «как учили» и теперь занимались нанесением разной маркировки. А то! Приближался «путь домой» – а там все проверят! С садизмом! И выворачиванием наизнанку – ровно, как цыгейковую рукавицу!

У Андрея Башлыкова появились новые заботы – учения, которые следовало как-то совместить с завершением ремонтных работ и устранению замечаний различными подразделениями завода. Главный строитель корабля пытался сначала надавить на командование. Потом его обоять – но варианты не прошли. Был достигнут здоровый компромисс и работяги трудились на корабле вполне по-серьезному. Дутые результаты не проходили – несмотря на рыдания об обездоленных рабочих к революционным и государственным ионным праздникам, напрочь лишенных положенных премий.