Морская служба как форма мужской жизни

Стали готовить корпус и надстройки к покраске. А вот для этого надо было отчистить всю старую краску до метала, покрыть корпус суриком. Просушить. Еще раз покрыть. Зашлифовать. А уж потом…

Чувствовалось наступление весны. Снег становился грязным, рыхлым. Сроки выхода из дока неумолимо приближались. Левин «потравливал» своих офицеров мичманов на побывки к семьям. Посменно. Артиллерист Анвар Рашидов и старшина команды турбинистов Илья Зосимович Алаколин сняли себе квартирки на окраине Мурманска. Такие квартирки переходили по знакомству от одних офицеров к другим, а иметь такую квартирку считалось большим везением. Приезжали жены из Громыхалова, а режим служебного времени олфицера или мичмана в заводе, что ни говори, а все-таки был вольготнее! Никаких тебе морей! Заканчивались занятия в школах, наступало время отпусков, в северных гарнизонах начинался «кобелиный сезон».

Служилые мужики оставались «одни дома». Что уже было чревато…

По лицу слеза скупая
Конец нынешнего мая
Жен на лето провожаем
Словно в море корабли,
Ну теперь мы вне закона —
Нам плевать на все препоны
Кобелиного сезона
Мы с тобою кобели!

(Роман Кванчиани, «Кобелиный сезон»

Приезжала жена и к Егору, привозила сына. Она была проездом – внука уже снетерпением ждали два деда и две бабки – в разных краях Союза.

«Как бы не передрались там из-за него!» – усмехнулся своим мыслям Егор. Он часто оставался на корабле, отпуская офицеров отдохнуть. А сам предавался чтению. Только сейчас он мог наконец, добраться до любимых книг.

Начальник РТС, лейтенант Николай Михайлов возвратился из города что-то очень рано. А ведь вчера еще он приставал к минеру с просьбой «махнуться» с ним сменами. Он вернулся поздно, счастливый и возбужденный и сразу же запросился назавтра, видимо, имея далеко идущие планы. Женат он не был, и, вообще, был самым молодым офицером на корабле.

«А пусть гуляет, пока можно!» – махнул рукой командир, Скоро восвояси, в Громыхалово, а там – море, дозоры, стрельбы… Пусть отвязывается, были когда-то и мы рысаками!

И вот, он вернулся, на часах – и двадцати одного еще нет, и стоит – грустный-грустный.

Колотунов, тоже оставшийся на корабле, беззастенчиво привязался с расспросами. Из-за двери каюты слышно было плохо, но кое-что Левин понял. Встретился вчера с девушкой в ресторане, познакомился, попили-погуляли. Договорились о встрече на сегодня….

– А сегодня, Роман Анатольевич, пришел я в назначенное место в назначенное время, увидел ее и… – тут он сокрушенно вздохнул: – И понял я, как вчера насвинячился! Вот урод плюшевый! Она мне такой красавицей-то показалась! – ударился в самокритику минер.

Левин засмеялся, затыкая себе рот ладонью. Он уже не слышал, как успокаивал его замполит. Да уж, ситуация нестандартная, это вам не мордобой у бойцов и не пьянка в служебное время. Давай, Роман Анатольевич, инженер по человеческим душам! Впрочем, наглядные уроки жизни, пусть и болезненны, но эффективны!

Вернувшись как-то с совещания в заводоуправлении, Егор услышал разъяренные крики Колотунова и Башлыкова. По сути, явно назревал мордобой, решил он и заспешил в кают-компанию. Оказывается, вестовые были предусмотрительно изгнаны из офицерского отсека.

«Значит, дело принципиальное и серьезное!» – решил командир.

«Сейчас замполит убьет Башлыкова, его посадят, а я останусь без обоих помощников!» – хмыкнул он и толкнул дверь кают-компании. Колотунов загнал помощника в угол, за широкий стол и пытался того достать длинными руками. Тот слабо отбивался – развернуть баталию в полную силу мешал стол, к счастью для помощника и всего корабля. При желании, из одного замполита можно было выкроить полтора помощника, а то и даже двух!

– Выходи, если у тебя совесть еще осталась! Будь мужиком! Умри, как офицер! Работорговец хренов! – рычал Роман Колотунов.

– Стоп! Брэк! Боксеры – по углам! Кто-то может внятно доложить, что случилось, и что за попытки мордобоя в святая святых офицерского сообщества на корабле? Слава Богу, ума вам хватило хоть вестовых прогнать!

– Докладываю! – заявил замполит, переводя дух – Этот Остап Бендер корабельного массштаба встал на черный скользкий путь работорговли! Он продал на три…

– На два дня! – возразил Башлыков.

– Хрен с ним – на два! Не принципиально! Так вот. Он продал нашего бойца из БЧ-5 тетке из инструментальной кладовой.

– Как – продал? – опешил командир. – Зачем? И за что продал?

– Вот, товарищ командир – ключевой вопрос – за что продал?

– За пять пневмотурбинных мащинок с образивными кругами! – гордо заявил Башлыков.

– Ну-ка, Андрей Викторович, поясни! – хором потребовали от помощника командир и замполит.

Тот обреченно вздохнул и начал:

– Короче, к покраске готовится сейчас сразу несколько кораблей. И эти самые машинки нужны всем. Решением главного инженера, чтобы не было скандала, была определена норма – по две турбинки на смену.

– Ну и?