Морские досуги №6

Дверь, наконец, открывается, из кабинета, морщась, выходит капитан 2 ранга — рука — на перевязи, на лбу — ссадина и довольно свежий «фонарь под левым глазом. Слышится напутствие — Борис Александрович, удачи! Лечись, как следует! Слушай докторов, они у нас правильные и кое-что, действительно знают! Дней через пять вызову, если понадобишься! Ишь, попал в незаменимые! Дверь вновь закрывается. Офицеры недоуменно переглядываются. Подводник, уловив, настроения младших офицеров, похлопал «инвалида» по здоровому плечу: «Держись, Боря, все нормально будет!». Когда тот скрылся в коридоре, командир лодки заговорщицким тоном, полушепотом пояснил всем присутствующим: — Третий раз Борис не может зачеты сдать! Достал адмирала! Ну и вот… — многозначительно кивнул в сторону «раненого» офицера. Слышится команда: Товарищи офицеры! В эту минуту выходит крепкий контр-адмирал, спортивного вида, ростом 190 — не меньше, устало потягивается и говорит: — Здравствуйте, товарищи офицеры! И кто следующий? В рядах соискателей — замешательство. Заметив подводника — Здорово, Потапов! Давай ты сначала! Со своими бумагами, я тебя по- быстрому отпущу. Остальным взбодриться и молиться! У нас вот так! Привыкайте! …. На самом деле капитан 2 ранга попал в аварию, в их машину въехала гражданская «хлебовозка» из другого городка, не сумев вовремя затормозить на заледенелом спуске. Ну, а подводник никак не смог не разыграть младших офицеров …

Даже кусая себя за язык — против традиций не попрешь! Флотская подначка никогда не спит, только дремлет! Куда же без неё! Подначка заставляет тебя всегда быть в тонусе, что на морской службе уж никак не лишне!

А вот был еще случай!

Вечер опустился на берега быстрой реки. Рыбаки собрали свои снасти, убрали в багажники. С утра — домой, больше ста километров! … и начались разговоры, история и воспоминания… — Когда мы были на практике — начал рассказ Николай Иванович Бардин, в не таком уж далеком прошлом — командир РПК СН, а теперь — военпенс со стажем, как раз развернулись масштабные учения, и мы по тревоге вышли в море для участия в этой серьезной военной игре. И все для нас было впервые, и вновь!!! Дальше было все, что запланировано — отстрелялись удачно, на отлично. Командир облегченно вздохнул, сыграл пару «дежурных» тревог, остался доволен на уровне общего успеха. А потом ушел вместе с доктором в кают-компанию — играть в шахматы. У них был какой-то перманентный турнир, с трехзначным счетом.

И вдруг — у одного из мичманов, по должности — кока-инструктора, случился приступ аппендицита. Вроде бы рядовой случай — именно для этого корабельные врачи дежурят в госпиталях, проводят самостоятельные операции. И у них в послужном списке отмечали, сколько таких операций успешно проведено ими самостоятельно — вроде, как количество сбитых врагов на фюзеляже самолета-истребителя удачливого военного летчика. Я помню, в некоторых автономках доктор вырезал из внутренностей морского волка, а то — и у двух сразу, вспухший аппендикс — так, между двумя партиями в «кошу», перед большой чашкой кофе. Корабельный доктор Корбан был опытным врачом, и саму операцию выполнил блестяще — как учили. Удалил он воспаленный аппендикс, не дал пути осложнениям всяким. Но дальше все пошло не так… Мне трудно говорить о специальных деталях — ваши, доктор, нюансы мне — попросту неизвестны, но, в двух словах, как я тогда понял, все выглядело примерно так — местный наркоз на больного мичмана почти не действовал. Да и времени прошло — ого-го-го, может чего уже и забыл, так что — не обессудьте! Кок Лёня был соответствующей комплекции, его внутренние органы, были прикрыты пятисантиметровым слоем внутреннего жира. Со всех сторон. Выбор средств у медиков тогда был намного скромнее чем сейчас, а типовой общий наркоз, как понимаете, тогда на лодке запрещен по определению. Или ограничен — уж не знаю! Представьте, что в прочном корпусе вдруг разобьется банка с ним, или там — ампула, смотря — в какой таре, уж и не знаю. И вся лодка тогда — под наркозом?

— Ну, это вряд ли! — возразил бывалый знаток Рюмин.

— По нашим тогдашним понятиям здоровых двадцатилетних балбесов, этот мичман был ужасно старым — ему было целых тридцать шесть лет! Мне бы сейчас такую старость! — мечтательно прищурился капитан 1 ранга Николай Иванович. Он продолжал: — И был он не только коком-инструктором с комплекцией, соответствующей профессии, А еще плюс любителем выпить. Нет — даже профессионалом этого малопочтенного дела — это точнее! А куда денешься!

У нас вообще, а не только на флоте, даже умные люди хвастаются, что могут выпить на полбанки больше своего друга, а, уж — тем более — врага!

Поэтому, у мичмана на животе была солидная жировая прослойка, основательно пропитанная (по серьезным подозрениям доктора) спиртом и его компонентами. Вот щелкни зажигалкой, казалось, и загорится наш Леонид, как аварийная свеча!

— Ну, прямо уж так! — скептически покачал головой Рюмин.