Морские досуги №7 (Женские)

Прекратив болтовню и собрав всю свою сообразительность в кулак, я стала сосредоточенно наблюдать за действиями лихо крутивших педали других отдыхающих. Вскоре мне удалось раскусить принцип управления этими плавающими стульчиками, и я тут же научила Юлию мне ассистировать. Но силы, потраченные на вращение педалей вхолостую, нас практически оставили. Мы, конечно, аккуратно вырулили сквозь надменные дарданеллы в акваторию пляжа, сделали кружок почёта, а затем тихонечко прошли мимо только что покорённых, деревянных свай назад в нашу бухточку. Оплаченный нами час заканчивался.

Несколько дней мы отходили от мышечного форс-мажора, охая при каждом наклоне и приседании. Дело не обошлось и без меновазина. Но настоящая большая прогулка по морю на катамаране манила нас вернуться в эту гавань и попытать счастья ещё раз.

И вот мы уже спускаемся в трясущейся цветной консервной баночке, предвкушая кайф быстрого выхода на черноморские просторы мимо неподкупных деревянных стражей, оберегающих заветный причал.

В уже знакомой нам хибарке за высоким прилавком нас встретил невозмутимый директор (он же кассир) пляжной конторы, который и ростом, и лицом, и возрастом напомнил нам Швондера в исполнении Романа Карцева. Мы с Юлькой обменялись многозначительными взглядами, мол, не он, но очень похож, Юля даже, беззвучно артикулируя, проговорила это булгаковское имя по слогам. Швондер же свою очередь потребовал в залог оставить ему наши паспорта…

Выходя с билетами из сего приморского шалаша, мы услышали тихое бормотание себе под нос сопровождавшего нас юнги о необходимости перед рейдом прочитать инструкцию, находившуюся на двери. Мы сделали несколько шагов назад, но на настежь отрытой двери, зафиксированной камушком, висела только табличка с величинами штормовых баллов. Мы дружно оглянулись на море, которое изображало абсолютный штиль. С недоумением пожав плечами, мы направились к причалу, где уже по- хозяйски шуровал наш матрос-инструктор, готовя легкое судёнышко к отплытию. Неподалёку, на другом катамаране, копошились ещё два подростка, бросавших на нас странно заинтересованные взгляды.

Рыжеватый юнга, сидевший на корточках рядом с нашим плавсредством, тоже поднял глаза, и здесь мы обе увидели, что и у него есть свой киношный двойник – Шура Балаганов. Юля опять без звука проартикулировала имя соратника Остапа Бендера. А он, продолжая испытующе смотреть на нас, тихо спросил: «Ну, что? Прочитали?» Мы легкомысленно кивнули в ответ и под его шкиперское застенчивое бурчание о том, что у нас есть на всё про всё только два часа, запрыгнули в цветные сёдла и отчалили в долгожданное путешествие.

На этот раз мы без труда преодолели знакомый рубикон, вышли в море и неспешно направили наш кораблик прямо в мерцающую ирреальность, сотканную из воды, неба и солнца.

Все наши вещи, включая одежду и обувь, мы сложили в яркий заграничный пакет, каковой и привязали к сиденью припасённой для этого случая верёвкой. Деньги, ключи и прочие ценности Юля положила в небольшую сумочку-ягдташ, длинный ремешок которой она перебросила через плечо. И этот жест окончательно закрепил Юлино сходство с древнегреческой вечно юной богиней Артемидой.

Всё повторилось. Как и в первый раз, Юлина красота под действием отраженных в море солнечных лучей, усилилась многократно. Её глаза- хамелеоны, которые и в Москве меняли свой цвет от серо-голубого до малахитового, здесь вобрали в себя всю бирюзу Понта Аксинского и сияли немыслимым сине-зелёным свечением. Волнистые светлые волосы скульптурно ниспадали на плечи, а прямой нос, как будто вырезанный из древнего мрамора, бросал нежную тень на божественно очерченные губы.

Чтобы не очень завидовать подруге, я наклонилась к морской глади, и, любуясь сквозь воду своим перламутрово-ракушечным маникюром, сделала несколько гребков правой рукой, напевая при этом: «Голубые глаза хороши, только мне полюбилися карие…» И тут я увидела буквально в десяти метрах от нас давешних недорослей с причала, оседлавших такой же, как наш, катамаран, который они направляли прямо на нас. Красноречивое захватническое выражение на их пиратских рожах явственно говорило о том, что они идут на таран.

– Полундра! – Воскликнула я, и мы с Юлькой опять закрутили брошенные было педали. Но пираты крутили быстрее. Две минуты – и они настигли нас. Конечно, ничего подобного мы не ожидали. Бегством спастись не удалось, сильные мальчишеские руки ухватили наше утлое судёнышко и встряхнули его так, что мы обе подпрыгнули.

Пока Юля пыталась обиженным голосом воззвать к совести напавших на нас абордажников, я вспомнила, как один препод в нашем "истерико"– архивном институте объяснял истинный пещерный смысл матерных ругательств.

– Слушай, ты белобрысый, – дико заорала я, – а ведь я знаю твою маму, и я ей обязательно расскажу, какой гад на самом деле её Серёжа. – Хорошо я ещё на берегу слышала от его подельника: «Серый, а Серый!»