Морские гезы

— Я бы не стал верить всяким друидам! — пренебрежительно отмахнулся Пьер де Ре, лишний раз подтвердив, что имеет такой же рациональный ум, как и его предок, якобы морейский рыцарь.

— Я тоже верю всяким предсказателям с оглядкой, — согласился с ним. — Поэтому попросил у него доказательства. Друид предсказал, что в ближайшие годы в ночь на святого Варфоломея в Париже вырежут всех гугенотов. Уничтожат несколько десятков тысяч. Трупами будут завалены улицы. Потом будут убивать гугенотов по всей стране. Это растянется на много десятков лет. Последней падет Ла-Рошель.

Я не стал ему говорить, как во время учебы в начальной школе выпросил у одноклассника роман «Три мушкетера». Вернуть книгу надо было на следующее утро. Читать я начал еще на уроках в школе, а закончил дома под утро. Дочитывал в кровати, накрывшись одеялом и при свете карманного фонарика, чтобы родители не заметили свет в моей комнате и не отобрали книгу.

— Так что, если жизнь приведет тебя в Париж, постарайся в эту ночь оказаться или за его пределами, или католиком, — посоветовал я своему потомку.

— Пожалуй, лучше оказаться там католиком, — произнес он и задумался о чем-то.

— Вождь гугенотов и будущий король Франции Генрих Наваррский в эту ночь, вскоре после своей свадьбы с Маргаритой, дочерью нынешнего короля, перейдет в католичество, — вспомнил я еще один роман, прочитанный в юности.

— Генрих Наваррский станет королем Франции?! — удивился Пьер де Ре.

— Да, — подтвердил я. — Так что поступи к нему на службу, пока не поздно, но не забудь своевременно перейти в католичество.

— Постараюсь, — шутливо произнес он.

Я хотел было предложить ему отнестись к моим словам более серьезно, но следующая фраза убедила, что он сделал правильные выводы.

— Хорошо было бы, если бы в Париже в эту ночь оказались мои кредиторы-гугеноты, — таким же шутливым тоном выдал Пьер де Ре.

Французы всегда отличались большей практичностью, чем русские.

24

В Ла-Манше за нами погналась испанская каравелла. Ветер дул западный, попутный, при котором суда с косыми парусами идут хуже, чем с прямыми, а каравелла была к тому же в балласте, а мы в грузу, так что не отставала долго… Скорее всего, это был не торговый, а военный испанский корабль с усиленным вооружением и увеличенным экипажем. Наверное, прислали сюда для борьбы с гёзами, которые в последнее время захватили несколько испанских купеческих судов. Раньше военными кораблями здесь были только галеры, английские и французские. Теперь и парусники появились, причем из дальних стран. Джекасс и на этот раз не подвел. Теперь мой экипаж был уверен, что нас никто и никогда не догонит.

Купец Ханс ван Асхе, услышав пожелание адмирала Колиньи иметь пушки большого калибра, сразу загорелся:

— Какие ему нужны? Сорокавосьмифунтовые?

— Любые, и чем больше, тем лучше, — ответил я. — Только вот грузить большие ночью будет трудно.

— Для гугенотов можно будет грузить и днем! — хитро подмигнув, поставил меня в известность Ханс ван Асхе. — Много наших и англичан сейчас воюют добровольцами под его знаменем. Королева Елизавета приказала не замечать, если пушки будут вывозить гугенотам. Так что можешь взять их полный трюм.

— На полный трюм у меня денег не хватит, — сообщил я.

— Могу свести с банкиром, который даст денег под божеский процент, — предложил Ханс ван Асхе.

— И сколько сейчас по-божески? — полюбопытствовал я.

— Всего два процента в месяц, — ответил купец.

Разделенным на месяцы бог выглядел не таким устрашающим, но в годовом исчислении было не так уж и мало. Я, конечно, обернусь за месяц-полтора, но все может случиться. Тогда моей жене придется идти в служанки, если не выберет более легкий и приятный способ зарабатывания на жизнь.

— Не буду рисковать, — решил я. — Возьму столько, на сколько денег хватит. Лучше сведи меня с купцами, которые купят французское вино и соль.

— Вино я заберу, а соль — мой кузен, — предложил Ханс ван Асхе. — У него три рыбацких буйса. Хорошая соль позарез нужна.

Пушки пришлось ждать две недели. Это были шесть двадцатичетырехфунтовок, каждая весом под две тонны, и две тридцатишестифунтовки, каждая весом около трех тонн. На большее у меня не хватило денег. Я приказал надежно закрепить их. Если такая дурында начнет носиться по трюму, мало не покажется. За ними будет кому присматривать. Мне поступило предложение перевезти в Ла-Рошель три десятка добровольцев. За каждого платили по десять шиллингов. Свободного места в трюме было много, поэтому я взял их.