Морские истории

Через пять лет после этих событий в маленьком додзё в университетском районе Питтсбурга Кагеяма-сэнсэй скажет мне: «Ты борешься, упираясь изо всех сил. Тебе правда так важно остановить мой кулак? Зачем, если он может пройти мимо тебя? Я вот не могу ударить воздух, он уходит с пути».

А я нынешний, я смотрю в окно поезда на уплывающий вокзал. Я еще не читал об урагане Фастнета, еще не заходил в чайный магазинчик в Питтсбурге. Но, уезжая в другую страну без паспорта, потеряв адрес места встречи во взрезанном кармане, я спокоен. Что ж, будем как ветер…

Глава 6

Собственно, дорога, в которой случается всякое

Мне достался билет в «жёсткое купе» – было в то время на некоторых поездах такое, купе без белья и матрацев. На этот случай, и еще на перегон, я вёз с собой старый повидавший жизнь спальник. Клацнув, отошла в сторону дверь.

− Добрий вечiр!

− И вам добрый вечер!

Три места в купе занимали «заробитчане», возвращающиеся домой с какой-то московской шабашки. Два здоровых парня, Андрий и Левко, и старший над ними, длинноусый серьёзный мужик, загорелый в цвет старого кирпича, представившийся как Дядько Васыль. Как опоздавшему, мне досталась задняя верхняя полка, где я и расположился со всем удобством, с трудом разместив своё добро на третьей между тюками попутчиков. Кажется, я понял, для чего они путешествуют в купе: тут элементарно больше места.

Слово за слово, завязался обычный железнодорожный трёп, в традиционном русско-украинском антураже, разве что вместо белобокой курицы были ломти жёлтого духмяного самосольного сала (э-эх, хлопче, да разве это – сало? Ни перца, ни вкуса. Вот у нас в Виннице…). Я выпросил у проводницы не положенный в жёстком купе чай. Когда я появился в купе с гремящими подстаканниками, да еще и с блюдечком тоненьких лимонных долек, мой невидимый вес в обществе заметно вырос, а когда я, решась, объяснил мои трудности с паспортом, вообще взлетел. Парни отчего-то решили, что на катамаране ждёт меня зазноба, о которой я умолчал из рыцарских чувств. Дядько Васыль, подумав, вынес вердикт:

− Нэ журысь, хлопче, мы тебя в ящик над дверью спрячем и сумками заставим. Еще с проводницей договориться, но тут уж ты сам. Сможешь? – и поглядел на меня испытующе.

Договориться с проводницей после совместных Фермопил оказалось не особо трудно. Серая ксерокопия паспорта убедила её, что я не опасный преступник, а обычный человек в трудных обстоятельствах. Вот так и вышло, что возглас «Громадяне, увага! Митниця!» застал меня скорчившимся в три погибели в тесном и невозможно пыльном ящике, забаррикадированном сумками. Попутчики постарались на совесть – я едва видел отблеск фонарика и еле слышал бубненье голосов:

− Так, а шо у вас здесь? Ваша сумка?

− Моя – ответил голос Дядьки Васыля. Холодок пробежал по спине: я услышал звук расстёгиваемой молнии на моей суме.

− Та-а-ак. Это шо такое? – в незнакомом голосе послышались нотки возбуждения.

− Жилет это, рабочий. Светоотражающий. Личные вещи.

− А это шо?

− Где? А, это – страховочные ремни, для работы на высоте.

− Ага. Ну, закрывай. – и свет фонарика стал ярче. Я понял, что таможенник, встав на полку, светит прямо в ящик – Так, здесь у нас шо?

− Личные вещи. Больше ничего нет.

− Доставай, посмотрим!

Меня пробил холодный пот.

− Пане лейтенанту, там ничего. Нет. Совсем Ни-че-го.

В голосе Дядьки Васыля послышались прямо-таки джедайские нотки. Луч фонарика дрогнул, ушел, свет погас.

Дождавшись, пока шаги удалятся по коридору я, с трудом разогнувшись, вылез из-за тюков, от души поблагодарил соседей по купе. Потом, когда таможня неспешно, вразвалочку удалилась в соседний вагон, прокрался в туалет и долго плескался там, отчищаясь от пыли и какой-то непонятной трухи, которой был щедро усыпан ящик. Приведя себя в человеческий вид, проскользнул в уже спящее купе и, едва взобравшись на полку, сам рухнул в тёмный колодец сна.

Проснулся я, когда за окном серый цвет уже сменился розовым, а поезд, сбавив ход, постукивал по стыкам в дальних предместьях Киева. Мои попутчики, проснувшиеся и одетые, сидели за столом и вели очень тихую беседу. Говорил Андрий:

− Я, дядько, ездить больше не хочу. Ломаешься там как батрак, полгода, и всякий прыщ с деньгами тобой помыкает. Думал, на дом себе заработаю, на машину… А не выходит на дом. На сарай, разве что.

− Не умеешь еще, вот и зарабатываешь мало. Как научитесь, станете зарабатывать, дальше – больше. У тебя получится, я знаю. А машина – вот зимой съездим в Польшу, вернёшься уже на своей. Там они дешевле, да и я там механика знаю, из честных.

− А я, может, сам хочу. – с каким-то отчаяньем произнёс Андрий – К нам вербовщик приезжал. В наёмники звал, в Боснию. Там жолняру по тысяче долларов в месяц платят. Кормят бесплатно, одежда, сброя… Ну и что взял – твоё.

− Вот радость-то – громыхнуло дальним громом из-за стола – таких же, как ты, грабить. А тысяча долларов – попадёт тебе осколок в живот, вот сюда (за столом кто-то громко икнул), и чем они помогут? Жизнь ты на них купишь?