Морские напевы

Что-то говорил Рахмет-бабай, подойдя к Капаю и показывая сухой рукой на море, а я думал об отце. У него были ясные, лучистые глаза, густые черные брови, широкие плечи. Крупная, мускулистая фигура. Я пытался представить себе весь его облик, но в памяти возникали лишь отдельные слова, когда-то сказанные отцом, какой-нибудь характерный жест, его руки, подбрасывавшие меня высоко над землей, короткий смех. Но постепенно далекая картина исчезла, ее вытеснила другая; перед взором появилось милое лицо. Айжан! Я зажмурился и снова открыл глаза. Опять она. Когда мы были маленькими, я любил дразнить Айжан, дергая ее за белые, аккуратно повязанные бантики. Теперь Айжан повзрослела. Бантиков на голове давно уже нет. И смех ее спокоен. Знает, что прошло время, когда ее могли обижать сверстники. Айжан стояла перед моими глазами, а я мысленно укорял себя за то, что нахожусь под властью ее образа. «Что это? Любовь?.. Но почему? Я ведь думал об отце. Неужели она уже способна заслонить в моих глазах отца?..»

Я не сразу понял, что дядя Канай обращается ко мне.

— Да, Болатхан, всех нас ждут семьи. И чтобы у всех стало хорошо на душе, нам нужен восточный ветер. Сильный, долгий восточный ветер. — Крылья тонкого орлиного носа дяди Какая трепетали.

«Ветер, ветер, — повторил и я мысленно. — Нужен ветер». Выходит, я оказался неправ в споре с Тогайали. Ведь, на самом деле, и меня ждут на берегу. Ждет бабушка, мама, братишки… И чтобы на их лицах светилась улыбка, нужен ветер. Но если ударит шторм?

Туман, белый холодный туман. Он всегда рождает в моем сердце тревогу. Тревогу и печаль. Я опять вспомнил день, когда детство для меня кончилось, тот час, когда я горько заплакал, поняв, что такое — потеря любимого человека. Над морем стоял точно такой же белый, плотный туман. А на корабле, которым командовал отец, наверное, тоже просили ветра, ждали его — тугого и долгого.

«Ветер рассеет туман, судьба остановит тулпара», — повторил я мысленно слова песни.

Кругом было тихо. Но я слышал рев штормового ветра, гнавшего на запад гигантские волны.

Глава вторая ТЫ ЧЕЙ СЫН, БОЛАТХАН?

Может, снова в том маленьком доме меня

Встретит мое безмятежное детство…

С. Баймолдин

1

«Я — сын капитана!» Эти слова я с гордостью повторял с самых малых лет. Мой отец был потомственным моряком и почти всю свою жизнь провел на море. Редко бывал дома. Он сам рассказывал нам, детям, что в осеннюю непогоду носился на спинах неукротимых волн, а приходила зима, и он со своими товарищами обитал среди голубых торосов — в мире сказочных ледяных дворцов. Его рассказы о каждой путине или охоте на тюленей выливались в долгие увлекательные истории. Мы ждали его возвращения с моря; толкаясь, словно птенцы, взбирались на колени и, не сводя восторженных глаз с его обветренного лица, с упоением слушали.

Отец был прекрасным рассказчиком. В минуты вдохновения он походил на актера: выражение лица и голос его постоянно менялись, а сравнения оказывались настолько впечатляющи, точны и ярки, что мы бывали надолго заворожены теми картинками, которые как бы заново открывали перед нашими глазами морскую стихию и делали нас свидетелями рассказываемых событий.

Вот море отливает серебром чистой воды, радуя сердце моряка. В высоком ясном небе реет песня: чей-то сильный, молодой голос поет о любви. Но вот в тёмной пучине вод заворочался царь морей Нептун, и помутилась поверхность морской глади: волны моментально преобразились, запенились. Исчезла песня. А старый Нептун решил позабавиться: заколыхались его длинные и зеленые, словно водоросли, борода и усы, надулись щеки, — гул и свист разнеслись по морю. Поднялся штормовой ветер, вздыбились тяжелые волны. Суда бросает, подобно щепкам. Небо опускается низко, и водяные валы задевают края лохматых туч. Скрипят мачты, трещит корма. Зарываются суда в волны, исчезают под водой и остается их все меньше и меньше. А старый царь морей трясется от довольного смеха. Но мой отец смело бросается на него, и не выдерживает натиска Нептун, поспешно скрывается в глубине вод. Отец ныряет за ним, хватает за бороду и в тяжелой и яростной схватке берет верх. Нептун остается в глубине, намертво замотанный в свою бороду. Отец плывет по подводному царству, в котором полно морских чудовищ. Он видит беломраморные дворцы, отделанные изумрудом. Легким изящным танцем встречают его красавицы-русалки. В их улыбках — ожидание, в глазах — тоска; они завлекают отца в круг, в царстве становится оживленно и светло. Но в самый разгар веселья опять появляется Нептун. Новая схватка, еще яростней, чем первая, разгорается прямо на глазах русалок.

— На этот раз я оплошал, — рассказывал отец. — Схитрил старый злодей. Обмотал меня своей бородой, я стал задыхаться…

Отец ухватил себя за горло, захрипел, показывая, как это выглядело. Мои младшие братишки испуганно завопили на весь дом:

— Отец! Отец! Держись!..