Морские напевы

Даже многоопытная бабушка, с любопытством слушавшая рассказ своего сына, испуганно схватилась за воротник своего платья.

— Боже упаси! Перестань, мой светик. Не пугай детей.

— Ваши сказки, мама, пострашней, однако вы рассказываете их. — Отец весело смеялся. — А ну, перестаньте бояться! Эх вы, мужчины! — шутливо закричал он на нас. — Чего вам бояться, когда я, победитель самого Нептуна, рядом с вами?

Папа заключал нас всех разом в свои объятия, прижимал к могучей груди, хохотал до слез.

— Не бойтесь! — Голос отца гремел по всему дому. — Ваш отец — морской волк. Ему ничего не страшно: ни шторм, ни царь Нептун. — Он подводил меня к небольшой картинке, висящей над кроватью. — Видишь, как точно передал натуру охотника художник?

— Это ты сам нарисовал! — кричали мы.

— Вот как? — Он снова смеялся. — Нет, это не моя картина. Я просто снял копию, как говорят художники. Похоже?

— Похоже. — Мы ни на шаг не отходили от него. — Даже лучше!

— Хотите знать, о чем разглагольствует тот, что сидит в середине? «Из чащи на меня набросился свирепый кабан величиной с быка. Я схватил его за уши, подмял под себя…» Этот справа, должно быть, желторотый, впервые вышел на охоту. Все принимает за чистую монету, даже рот разинул от удивления. Ну, а третий собеседник, видать, из бывалых охотников. На лице ухмылка. Сразу видно, что не верит ни одному слову своего приятеля. Вот и я вам точно так же толкую о встрече с царем Нептуном… А вы рты разинули, уши развесили и верите каждому слову…

Отец делает глупое выражение лица и, приставив к ушам ладони, машет ими, изображая осла, убегает от нас. Но мы с криками негодования бросаемся за ним, хватаем его за руки, бушлат, брюки, наваливаемся на плечи, взбираемся на колени.

— Еще рассказывай!.. Еще!..

— Рассказал ведь, — улыбается отец.

— Нет. Расскажи, как ты выпутался из бороды морского царя Нептуна.

— В следующий раз. Вечером расскажу.

— Нет, нет! Сейчас расскажи! — требую я.

Стол уже накрыт, в доме постепенно собираются гости. Отец прибегает к последнему средству, которое обычно действует безотказно. Он сажает меня на свои плечи, поднимается с одеяла, идет навстречу гостям. Не доходя до них, обращается ко мне:

— Так чей ты сын, шалунишка?

— Я! — В моем голосе звенит гордость. — Я — сын капитана!

— А разве сыну капитана дозволено быть недисциплинированным?

— Нет. Он должен быть дисциплинированным, честным и смелым. — Я тихонько соскальзываю с его плеч, но не отпускаю к гостям. — Значит, в следующий раз обязательно доскажешь?

Отец никогда не обманывал меня. В следующий свой приезд он рассказывал нам новые истории. И все о море, о необыкновенных приключениях, о людях с морской душой. Повзрослев, я понял, что многие рассказы отца имели больше общего со сказками и теми увлекательными романами, посвященными морю, со страниц которых веет непостоянный, но тугой ветер, заполняющий паруса, нежели с суровыми трудовыми буднями рыбаков.

Гости ели, пили, веселились. Беседа их не всегда была мне понятна, а иногда и просто неинтересна. Я сидел и заново переживал рассказанное отцом. Под влиянием его полувыдумок-полубылей, вполне сознательно, как мне кажется теперь, поведанных нам с целью привить свое отношение к морю, постепенно росла и с каждым днем все более укреплялась и моя любовь к этому миру синего безбрежья. Однажды я обнаружил, что она безмерна. Я это почувствовал, когда у меня появилась привычка часами пропадать на берегу. Море странным образом помогало мне понимать людей, постигать их характеры и поступки.

Вам довелось видеть море? В часы, когда оно спокойно, и вода сверкает под солнцем величественно и безбрежно? Оно напоминает человека, осознающего истину, улыбка которого ясна.

Набегает ветерок, и волны понемногу наливаются силой. Через некоторое время они словно гривы жеребят, резвящихся в широкой, тихой долине. И вот долина оживает, полнится движением. Послушайте в эту пору звучное дыхание моря…

Налетает буря, обрушивая на берег и человеческое жилье громаду волн. Видели ли вы море разгневанным и безжалостным? Теперь оно напоминает человека, потерявшего рассудок. Бушует водная стихия. У нее свои законы. Все остальное, чуждое ее природе, будет сметено. Сметено? В реве, подобном рыку тысячи львов, в немыслимых зелено-серых вершинах и ущельях, непрерывно движущихся — одни низвергаются в бездну, другие вздымаются до самого неба, — в гулких сотрясениях меловых береговых утесов, эхо которых заглушается ветром, в клочьях тумана, застрявших в каменных теснинах и подобных смердящему дыму, я слышал отца и видел его, словно высеченное из гранита, темное лицо.