Морские приключения мышки Клариссы

– Воды, воды, – шептал он, еле выталкивая слова из горла. Он потянулся к спящему капитану, но тот, сразу же проснувшись, оттолкнул его.

– Ты бредишь, – сказал капитан.

Остальные обитатели шлюпки стали просыпаться.

– Он бредит, – повторил Тембе для тех, кто не успел разобраться, что происходит. – Все будьте начеку!

Обезумевший матрос встал, двинулся на капитана и без промедления получил от того кулаком в челюсть, так что кубарем отлетел к Лучии. Он ударился спиной о кромку борта и чуть было не свалился в море, но Лучия успела схватить его за ногу и втянуть обратно. А обезумевший матрос лягался и отбивался: Лучии досталось коленом по носу, а еще одному матросу – ногой по подбородку. Тот зарычал и встал в стойку, готовый драться.

Я отползла в самый угол носа шлюпки, а следом за мной отступила и Патронесса. Танука валялся на дне без сознания, и на него несколько раз наступили. Началась общая потасовка. Два моряка перелетели через корму и оказались в воде. Теперь они дико орали, что не умеют плавать, и пытались вскарабкаться обратно.

– Они не умеют плавать? – удивилась я. – Что за глупость становиться моряком, не умея держаться на воде?

– У них есть шанс научиться, – язвительно ответила Патронесса.

Скоро орали и вопили все. Капитан, Лучия и Тембе пытались навести порядок, но вышло это далеко не сразу. Пленники шлюпки были измотаны и страдали от жажды. А матрос, затеявший ссору, теперь черпал горстями соленую воду и пил. Он пил, пил и никак не мог остановиться.

– Теперь он окончательно сойдет с ума, – сообщила мне Патронесса с такой уверенностью, будто видела подобное не впервые. – Недолго ему осталось. И смерть будет некрасивой.

– Откуда ты знаешь?

– Видела несколько лет назад. Мы с сестрой… – Она осеклась и помрачнела.

Я не полезла с расспросами. Во все глаза, оцепенев от ужаса, я наблюдала, как члены команды пытались из последних сил помочь безумцу. Но он был уже не с ними.

– Земля! Земля! – голосил он, хотя вокруг стояла непроглядная тьма.

Речь стала неразборчивой. Он снова и снова норовил упасть за борт, из-за чего в шлюпку заливалась морская вода, которую приходилось черпать все чаще, а у матросов не было на это сил. Некоторые завывали от мучительной боли. Лишь бы никогда больше не видеть ничего подобного!

Наконец к утру удалось связать безумца. А у меня перед глазами стояло его лицо, в голове звучал его голос. Его ввалившиеся в глазницы глаза. Его частое, тяжелое дыхание. А еще он булькал – издавал странный, тревоживший меня звук, который я услышала впервые и больше никогда не хотела слышать. Но мне придется услышать его еще не раз – это вопрос времени.

А когда вроде все успокоилось, снова донеслось горловое клокотание. Теперь это был Танука. К нему подошла Лучия, осмотрела его, взяла за запястье, положила пальцы на шею. Она долго стояла, склонившись к мальчишке, а затем зло взглянула на капитана. И объявила всем с болью в голосе:

– Он мертв.

Меня пронзило сожаление. Мне было жалко не себя – мне было жалко Бенеллун, которая, возможно, никогда не узнает, какая участь постигла ее брата. Неужели и у нас с Чарльзом Себастьяном сложится так же? Я посмотрела на кошку. Та встала и тревожно наматывала круги по носу шлюпки, она нюхала воздух, который… стал другим.

В тот же миг – Лучия с капитаном по-прежнему смотрели друг на друга, излучая напряжение каждым дюймом опаленного солнцем тела, – мы услышали крик чайки. И взгляды всей шлюпки обратились к небу в поисках птицы. Солнце вставало на горизонте, и вдали мы увидели очертания скалистого острова.

– Земля!

Только хуже

Я вылезла из укрытия, чтобы посмотреть, как хоронят двух умерших. Их опустили в воду недалеко от Кингсленда. По крайней мере, моряки думали, что перед ними Кингсленд. При виде того, как тела Тануки и второго матроса ушли под воду, в которой отражалось голубое небо, точно это был кусок цветного стекла, мне стало нехорошо. Даже всплеска не было. Я вернулась в свою норку опустошенная, обессилевшая. Капитан склонился к судовому журналу и, вздохнув, что-то там записал.

Моряки, ощутив прилив сил, гребли единственным веслом к скалистому берегу, помогая себе ладонями. Им хотелось быстрее найти пресную воду и ощутить под ногами твердую почву. Я никогда раньше не видела сушу – только слышала о ней в маминых рассказах. И даже представить не могла, что суша такая огромная, такая ошеломительная. Совсем не плоская, как палуба корабля. Она явно больше нашей «Шарлотты», поэтому я робела от одного ее вида. Может, поэтому мама предпочитала море?

Мы бросили якорь на мелководье недалеко от каменистого берега. Капитан всматривался в скалы, и лицо его не сулило добра.

– Здесь никого нет, – обеспокоенно сказала Лучия. – Никаких строений. Вообще нет признаков человека. Вы уверены, что это Кингсленд?

– Нет. Я не помню такого пейзажа. Возможно, мы подошли к острову с другой стороны.

И он замолчал. Его молчание длилось так долго, что решились заговорить другие:

– Надо сойти на берег, – сказал один.

– Поискать воды, – взмолился другой.

– Тихо! Не мешайте думать! – осадил их капитан.