Морской почерк

Валерий Владимирович Голев родился в 1961 в рабочем посёлке Эртиль Эртильского района Воронежской области. Там же окончил 10 классов средней школы. В 1984 г. окончил Высшее военно-морское училище подводного плавания им. Ленинского Комсомола в Ленинграде, штурманский факультет. Далее – служба в ВМФ на подводных лодках Тихоокеанского флота. После демобилизации работал в Подростковом морском клубе “Маяк” (Чебоксары). Преподавал морское дело. Ныне – начальник клуба молодёжного спортивно-технического клуба “Юный патриот” Чебоксарской объединённой технической школы РОСТО (ДОСААФ).

Рули – на всплытие!

Многие месяцы мне приходилось жить далеко от Родины. Бесконечное время. Бесконечная чужбина. Бесконечная тоска.

Я помню, как приходили минуты, когда тоска по родине была столь сильна, что я убегал из штурманской рубки в каюту, чтобы поплакать. Я знаю, что у моих товарищей тоже бывало такое время. Если я не мог уйти в каюту, то, склоняясь в штурманской рубке у приборов, плакал, спрятавшись за ними. Я хорошо помню те слёзы – большие и тяжелые – слёзы сильного молодого мужчины. Я просил море и ветер донести до родной земли мои молитвы, а обратно – хотя бы запах родных мест.

Однажды я получил письмо, в которое мама положила веточку полыни со двора. Как я тогда рыдал!

Боже! Как хорошо думается о Родине, когда находишься вдали от нее! Хочется умереть сейчас же, сию секунду, лишь бы она была и здравствовала, и рождала б счастливых людей.

Первые дни после возвращения с чужбины острая душевная болезнь – почти невыносимая любовь к Родине – терзает нещадно. Я уже и дома, среди родных, любимых людей, а мне все жалко эту землю.

Но проходит время, и наступает момент, когда отчетливо понимаешь, что родная сторона обманула, высосала из тебя уже столько сил, что пора снова бежать из нее, чтобы не возненавидеть то, что нельзя ненавидеть, а суждено только любить. Тогда я снова иду в море, где, измучившись до смерти, прощаю Родине ее предательство и надеюсь на ее счастливый завтрашний день.

И снова изо всех сил стремлюсь к тому, что есть боль и сладчайшее счастье, что нельзя ненавидеть, а суждено только любить.

Начался восьмой месяц с того момента, когда мы отошли от пирса родной бухты Средней залива Владимира и покинули территориальные воды Советского Союза.

Я поймал себя на мысли о том, что уже давно привык к ровному искусственному свету, к специфическому запаху, который исходит только от подводных лодок и которым одежда пропитывается раз и навсегда.

В разговорах моряки все чаще произносят слова “солнышко”, “ветер”, “родные”, “дом”. Тоска по свежему, а не восстановленному путем химической реакции, воздуху, похоже, гложет весь экипаж. Мы уже больше месяца находимся под водой в замкнутом и весьма ограниченном пространстве. Большая часть жизни экипажа в этом дальнем походе проходит на глубинах от ста до двухсот метров. Мы стёрты с лица Земли. Нас нет на её поверхности.

Я принадлежу к числу тех немногих счастливчиков, которым дано хотя бы видеть (при подвсплытии на перископную глубину) небо, чистое или в облаках; небесные светила; поверхность моря, которое может быть спокойным или штормовым; а то и попавшую в поле зрения чайку.

…Совсем недавно наша атомная подводная лодка с крылатыми ракетами осуществляла скрытное слежение за американским авианосцем и его шестью кораблями охранения. Мы перепахали всю северную часть Индийского океана, непрерывно держа авианосную группу на прицеле. По пути от Оманского залива к острову Сокотра пришло сообщение о гибели советской лодки в Атлантике.

Мне представилось, как десятки “потаённых судов” разных стран пронзают своими совершенными корпусами толщи вод Мирового океана, участвуя в опасных для всего человечества операциях холодной войны.