Морской почерк

На этом все злоключения не кончились. В тот же день, ближе к вечеру, у нас и на чилийце получили сигнал SOS от потерявшего управление судна “Калипсо” с командиром Кусто на борту. В проливе Дрейка у них вышел из строя главный двигатель, и их несло на рифовые скалы тихоокеанского побережья у острова Ватерлоо, с противоположной стороны которого мы и отстаивались в тихой бухте Ардли. Поскольку “Пилото Пардо” нёс на себе два морских геликоптера, чилийцы тут же послали к месту аварии винтокрылую машину под счастливым номером 13. Машина эта была замечательная: манёвренная, небольшая, с каплевидной двухместной кабиной и с шасси на двух дутых поплавках, позволяющих ей садиться на водную поверхность. На цилиндрической хвостовой части надпись NAVAL, что в дословном переводе означает МОРСКОЙ.

Борт № 13 вылетал к тихоокеанскому побережью несколько раз и общими усилиями на “Калипсо” удалось запустить главный двигатель. Последним рейсом вертолёт привёз Филиппа Кусто. Это был младший сын командира “Калипсо”. Расстояние до чилийского транспорта в тот момент составляло не более четверти кабельтова (наши суда стояли на якорях), и, когда мы увидели долговязую фигуру и скуластое лицо с крупным “птичьим” носом, то сразу подумали – сам командор пожаловал в гости. Филипп действительно походил на своего отца и внешностью, и жестами, и манерой держаться. В то время он уже владел собственной киностудией в Штатах, а в экспедиции исполнял роль главного оператора. Они снимали тогда очередной фильм под названием “На юг, где лёд и пламя”. Съёмки велись в субантарктических водах – в подводных гротах плавающих айсбергов и на островах с действующими вулканами в районе Антарктического полуострова. Отсюда и название. Филиппу оставалось жить ещё шесть лет. Он погибнет в 1979 году, участвуя в съёмках на гидроплане “Каталина”. Во время приводнения нос машины внезапно “зароется” в воду. Весь экипаж останется целым и невредимым. Только на борту не будет Филиппа Кусто. Его тело так и не найдут.

На “Пилото Пардо” организовали вечерний брифинг, на котором Филипп выразил уверенность, что французские и русские океанологи должны встретиться и обсудить общие проблемы, связанные с состоянием мировой экосистемы. А когда он узнал о казусе с затоплением нашего груза, то, связавшись с отцом по радио, сделал предположение, что, возможно, они смогут помочь нам:

– Глубины здесь порядка семидесяти метров. У нас есть опыт подъёма и с более низких горизонтов. Нам нужны сутки на заход “Калипсо” в бухту и сутки на водолазные работы.

Реакция нашего руководства была диаметрально противоположной. Сославшись на плотный график экспедиции, мы форсировали все погрузочно-разгрузочные работы и переброску зимовочных составов, свернули такелаж и, дав серию прощальных гудков, эхом разнёсшихся по бухте Ардли, красиво вышли на просторы Южного океана. Бородатый комсомолец Че (он же экс начальник станции Беллинсгаузен) помахивал ручкой гостеприимным чилийцам и долговязому Филиппу Кусто, с недоумением наблюдавшим за нашим внезапным отходом, и наверняка сожалевшим, что не состоялась встреча двух научных судов, занимающихся общими задачами.

Наш экипаж тоже сожалел, что не удалось увидеть приписанное к порту Тулон легендарное “CALYPSO” с легендарным командором Жаком Ивом Кусто, о котором в те годы наверняка знал весь мир. По судну ходили разные слухи. Но один из них считался наиболее достоверным. Руководство экспедиции не хотело засвечиваться в глазах известного французского исследователя. Наша безалаберность и так стала предметом досужих разговоров не только своих, но и чилийских моряков. А если в прессу проникнет сообщение о том, что французские аквалангисты подняли со дна антарктической бухты оброненный по разгильдяйству груз советского экспедиционного судна, то могли и головы чьи-то полететь, и чьи-то карьеры разрушиться. А потом вопросы: зачем столько листового металла и сварочное оборудование? Топливные ёмкости? Для чего? Для дозаправки дизельных подлодок? Значит – военная база? А дальше – больше. Западным журналистам только дай повод. Поэтому – от греха подальше. Страна у нас богатая. Привезём ещё металлу и всё сопутствующее. Мы же не крохоборы. А лишние контакты приводят только к лишним разговорам. К экспромтам и незапланированным встречам мы были не готовы, скорее всего, в силу идеологических причин. И в этом была своя правда.