Морской волк

Наши арбалетчики и аркебузники завязали перестрелку с вражескими. У нас появились первые жертвы. Болт попал одному аркебузиру в голову и застрял в ней. Раненый в горячке начал бить ладонью по хвосту болта, проталкивая его вперед, а затем рухнул на палубу бездыханный. Еще одному наш лекарь — тщедушный мужичок, цирюльник по профессии — перевязывал руку. В эту эпоху цирюльнику подрабатывали помощниками лекарей и стоматологов и при отсутствии последних выполняли их работу. Особенно хорошо цирюльникам удавались ампутация конечностей и кровопускание. Никто из лекарей не согласился отправиться в поход. Они и на берегу зарабатывали немало.

Мои комендоры быстро перезарядили пушки. Второй наш залп вогнал по три ядра в кормовую и носовую надстройки. Щепки подлетели выше фок-мачты. Может быть, их полет и вразумил арагонцев.

— Не стреляйте, мы сдаемся! — послышались крики с каракки.

Мои матросы быстро спустили на воду баркас, в который погрузилась призовая партия под командованием Антуана Бло, хорошо говорившего на том испанском, на каком сейчас общались жители Арагона и Кастилии. Вернулся он минут через двадцать с пленным капитаном и его помощником. Оба были лет пятидесяти, с наполовину седыми бородами средней длины. Баркас догнал нас, когда барк, обогнув каракку, набирал ход, догоняя вторую. У этой кормовая надстройка — квартердек — доходила до грот-мачты. Короткая бизань-мачта с латинским парусом торчала из шканцев — верхней палубы квартердека. После того, как выстрелом из погонных пушек сбили латинский парус, капитан каракки приказал убрать и прямые и спустить длинные узкие арагонские флаги в красно-желтую горизонтальную полоску. Баркас, который мы тащили на буксире, подвели к нашему борту, посадили в него призовую партию и отправили к каракке, чтобы снять с нее капитана и других командиров. Барк тем временем продолжил погоню.

Мы захватили еще и две каравеллы. За остальными я решил не гнаться, потому что солнце уже приблизилось к горизонту. Барк лег на обратный курс, сгоняя к бывшей флагманской каракке остальные трофейные суда. Ночь провели в дрейфе. За это время на поврежденной каракке восстановили такелаж и заделали часть пробоин. Я назначил капитанами на каракки своих шкиперов, а на каравеллы — опытных матросов. Поврежденная каракка, самая медленная, пошла первой. Остальные трофейные корабли двигались за ней строем линия. Барк сопровождал их, находясь с наветренного борта. Так и шли, ложась ночью в дрейф. На третий день увидели Марсель.

Мои матросы и морпехи все эти дни и ночи никак не проявляли положительные эмоции. Наверное, боялись спугнуть удачу. Уж больно богатой была добыча. Как только впередсмотрящий прокричал сверху «Вижу Марсель!», экипаж барка заорал во всю глотку. Мне доводилось что-то подобное слышать после побед в больших сражениях и на футбольных матчах. Впрочем, на стадионах орали громче. Там ведь повод был серьезнее.

16

Продажа добычи заняла почти три недели. Я не спешил, ждал, когда дадут хорошую цену. Из захваченного конфисковал всю селитру, десять мешков. Она другая, похожа на индийскую. Добывают не из навоза, а из месторождения где-то на Пиренейском полуострове. Взял и полсотни бочек с вином для экипажа. Остальное, включая корабли, продали купцам, местным и иностранным, в том числе арабам, которые забрали обе каравеллы и остальное вино. Истинные мусульмане умеют договориться с аллахом, чтобы не замечал их мелкие прегрешения. В итоге добыча потянула почти на четырнадцать тысяч экю. Часть ее осела в карманах марсельцев, благодаря щедрости моего экипажа. Пять тысяч из своей доли я положил в банк своего потомка. Надеюсь, и ему помогу разбогатеть.

За время стоянки отремонтировали корпус барка. Вмятину заделали так, что и не найдешь, где была. Пошили новые кливера и стаксели. Я решил попробовать поднимать стакселя между мачтами. Так пока никто не делает.

За день до намеченной даты выхода на борт корабля прибыл Антонио де Маре. По его ехидной улыбке, которую наместник пытался выдать за доброжелательную, я догадался, что новости будут неприятные. Подумал, что его правитель договорился с французским королем о доле в добыче. Мне, в принципе, без разницы, кому отдавать, если процент будет одинаков.

— Мне приказано сообщить тебе, что Людовик, король Франции, подписал мирный договор с Хуаном, королем Арагона, Наварры и Сицилии, — торжественно заявил Антонио де Маре. — Посему мой повелитель велел передать, что он не вправе помешать тебе захватывать арагонские суда, но продавать добычу в его владениях не позволяет, дабы избежать осложнений с королем Хуаном.