Моруроа, любовь моя

Все же сенатор Коппенрат предпринял новый шаг согласно установленной процедуре. Он обратился к «серому преосвященству» де Голля, Жаку Фоккару[22], чей кабинет помещался по соседству с генеральским, в том же дворце.

Фоккар не только принял сенатора Коппенрата, но и дополнительно подтвердил свои успокоительные заверения в письме, которое было зачитано в Территориальной ассамблее 28 июля 1962 года:

Париж, 11 июля 1962 года

Господин сенатор и дорогой друг!

Настоящим подтверждаю то, что было сказано во время нашей беседы касательно данных, опубликованных еженедельником «Минют» 1 июня.

Указанный еженедельник пользуется сомнительными источниками. Так, высказывания, приписанные генералу де Голлю, от начала до конца вымышлены и не опираются ни на какие факты. Господин Сезер даже не был на аудиенции у президента Республики.

С глубоким уважением Жак Фоккар

Тридцать послушных депутатов Территориальной ассамблеи не без оснований заключили, что услышали голос хозяина, и не стали особенно цепляться за то, что де Голль не удосужился ответить на их прямой запрос.

Тем не менее парижская пресса продолжала публиковать лживые слухи. Предприимчивый издатель таитянского еженедельника «Деба», Жак Жерве, который самолично писал все статьи, принимал объявления, перепечатывал материал на восковке и размножал свое издание на ротаторе, время от времени воспроизводил наиболее интересные сведения из доставляемых ему самолетом французских газет. Чаще всего повторялось утверждение, будто генерал де Голль интересуется только островами Гамбье, расположенными на юго-востоке Французской Полинезии примерно в 900 морских милях от Таити, и собирается разместить там ракетный полигон.

Месяцем позже, в номере от 20 августа 1962 года, Жерве поместил большую статью с множеством дополнительных данных все из тех же мутных источников. Заголовок гласил: «Тридцать миллиардов за четыре года: Гамбье станут сперва французским, а затем европейским ракетным полигоном».

В статье говорилось следующее:

«Работы начнутся уже в 1963 году. До конца 1964 года на острова прибудут около трех тысяч французских технических специалистов. Тыловая база с жилищами для персонала# будет создана на Таити; где именно, еще неизвестно… Франция израсходует целых 30 миллиардов таитянских франков на строительство убежищ и стартовых площадок и на установку аппаратуры на островах Гамбье, а также на размещение и снабжение персонала».

Губернатор был так возмущен безответственными писаниями Жерве, что тотчас выслал его без суда и следствия, пользуясь диктаторскими полномочиями, предоставленными ему особым указом 1932 года. Однако внезапное прибытие через неделю на Таити французского министра общественных работ, транспорта и туризма Робера Бюропа как будто указывало, что какие-то слухи все-таки содержат крупицу истины. Депутаты Территориальной ассамблеи учтиво пригласили министра прийти и поведать, что затевается, пообещали даже угощение. Министр ответил, что, к сожалению, не может принять приглашения, так как занят другими, более важными делами. Что же это за дела и почему такая таинственность? Если речь шла лишь о строительстве ракетного полигона на далеких островах Гамбье, население Таити и Территориальная ассамблея не стали бы особенно возражать.

Губернатор выступил с хитроумным объяснением: дескать, 18 ноября во Франции предстоят всеобщие выборы, а до тех пор де Голль и его министры, естественно, избегают высказываться о каких-либо долгосрочных проектах. Такое объяснение не удовлетворило никого во Французской Полинезии. Кое-кто из ближайших приверженцев Пуванаа даже открыто порицал РДПТ за чрезмерную покладистость.

8. КРАСНОРЕЧИВОЕ МОЛЧАНИЕ

Так вышло, что в том же году, всего за три недели до всеобщих выборов в Национальное собрание Франции, происходили выборы сенатора от Французской Полинезии. Адвокат Жераль Коппенрат, долго занимавший этот пост, был ярым приверженцем существующего порядка, однако от предшественников его отличала большая порядочность и незаурядный ум; следует также признать, что он сделал не одну искреннюю попытку обуздать процветающую коррупцию и бюрократию. Впрочем, альтруизм всегда был в роду Коппенратов, у начала которого стоял немец; два брата сенатора были католическими священниками. (Один из них впоследствии стал архиепископом.)