Морзист

– Пусть этот черт утонет в валерьянке, – шепнула мне Лера с серьезным видом, и я постарался улыбнуться, покосившись на Верзилу, который ходил сзади нас и с хрустом разминал кулаки.

– Если скоро сдохнем, то хотя бы весело, – шепнул я Лере, продолжая в недоумении наблюдать припадок Карла. Хотелось снять напряжение и пуститься в пляс вместе с этим шизанутым. Что угодно, только не ожидание.

Рядом с Мироном на рваном коврике уселась какая-то женщина в темных лохмотьях и начала что-то быстро чиркать у себя в тетрадке, которую держала на коленках, посматривая на руку парня. Удары.

– Первый акт: «Роковая встреча»! – радостно пропищал карлик и истошно зааплодировал, подбегая к каждому из нас по очереди.

– Хлопайте! – прогремел Верзила над нашими головами и тоже принялся аплодировать.

Мы переглянулись и, косясь на Верзилу, сделали несколько медленных хлопков. Я думал, что этот «первый акт» и есть наша встреча с Мироном, но в следующую секунду понял, что это далеко не так. В глубине души я догадывался о том, что должно произойти.

Из другого дверного проема все те же мужики выволокли Настю. Я так и затаил дыхание, когда увидел ее израненное лицо, порванное платье, но она была жива! Разорванные губы, длинные царапины на руках и ногах: она выглядела гораздо лучше Мирона, если так говорить вообще уместно. Теперь я окончательно запутался в том, что сейчас чувствую при виде «своих». Весь этот цирк предполагал что-то нехорошее, а после припадков безудержного веселья у Карла я убедился в этом окончательно.

Когда Настю увидел Мирон, зал наполнился хриплым радостным ором: он тоже видел ее впервые. Настю усадили напротив Мирона, примотали ей скотчем ноги и правую руку, а левую положили на стол. Она рыдала, не поднимая головы, но не сопротивлялась.

– Как трогательно! – протянул Карлуша, скривился и смахнул невидимую слезу. – Обожаю мелодрамы и слезы счастья!

– Счастья? – процедил я, но мне никто не ответил.

– А я люблю ужасы, – наклонился над нами с Лерой и ухмыльнулся Верзила. Только сейчас я почувствовал, что от него нехило так несет пивом.

Между Мироном и Настей поставили стол, как ни странно, деревянный, и еще один железный стул напротив Насти.

– Второй акт: «Пальцы»! – объявил Карл, встал перед нами и поклонился в ноги. – А, не, стойте! Лучше так: «Дамские пальчики»!

Как бы мне сейчас хотелось столкнуть его вниз, но этот урод знал, что ни я, ни кто-то другой этого не сделает. Я ненавидел себя за это, а больше всех Степаныча. Если бы мне предложили прямо сейчас избить до смерти кого-то из присутствующих и наградили бы широкой спиной, покруче Верзилиной, я бы, не раздумывая, избил Степаныча.

Вдруг из дверного проема вышел толстяк, похожий на мясника из фильмов ужасов. Шел он медленно, вразвалочку, и с упоением точил два острых ножа друг об друга, издавая безумный скрежет на весь зал. Белоснежный фартук «мясника» резко выделялся в полумраке и делал толстяка похожим на жирное привидение, пережравшее на ночь человеческих душ, или на уродливую невесту в свадебном платье. Настя вырвала свою руку, придавленную мужиком к столу, и начала вырываться, бить ногами, но мужик хлестанул ее по щеке, и крик Насти сменился громкими всхлипываниями. Страшно было представить, что скоро белоснежный фартук покроется багровыми пятнами.

– Смертельный номер! – радостно объявил Карл, достал из джинсов три колокольчика и начал умело жонглировать ими в воздухе, пока «мясник» усаживался напротив Насти. – Та-та-та-тара-та-тари… Тарарам-тарам-пам-пам… Хопа! Он, кстати, взаправду мясцом на рынке торгует!

– Совсем долбанулись? – процедил я, переглянувшись с Лерой.

Мясник размял руки и с напыщенным видом одной рукой подкинул нож, зато словить не смог. Нож отскочил Насте на коленки, и та истерически завизжала, топая ногами. Нож с глухим бряканьем свалился на пол, и раздосадованный мясник через силу нагнулся за ним.

– Вот… падла! – процедил Карл, сжав кулачки, и вдруг заорал: – Ты мне всех гостей так разгонишь, балда!!!

Настя с мясником испуганно вытаращились в нашу сторону, но через пару секунд представление продолжилось. Мирон заорал со скоростью сто матов в секунду, когда толстяк начал тыкать ножом между Настиными пальцами, ускоряя темп.

– Что он делает?! – простонала Лера, оглядываясь на Верзилу. – Вы совсем?!

– Будешь отворачиваться, отправлю к ним, – процедил Верзила и толкнул Леру с такой силой, что она чуть не слетела на пол. – И ты вперед смотри! – гаркнул амбал мне, держа кулак наготове.

А я не мог на это смотреть. Эта игра на скорость – «нож и пальцы» – любимая развлекуха нашего отчима. Острый кончик лезвия должен втыкаться в стол между растопыренными пальцами. Я вспомнил, как в детстве переживал за маму. Покачиваясь из стороны в сторону и растягивая слова, отчим брал нож одной рукой, а второй прижимал мамино запястье к столу. Она, вымученно посмеиваясь, почему-то позволяла ему так с собой обращаться.