Москаль

– Вот я и пытаюсь понять, когда и почему племенная мысль переходит в мировую. Почему одним народам дано в своей коллективной душе переварить свои почвенные кошмары в величайшие, общезначимые идеи. Хотя как первооснова нужны именно племенные бредни, мировые книги, прежде всего насквозь национальны. Ты же знаешь, я занимался генеалогией империй, и вот вывод – размер государства далеко не всегда гарантия такой возвышенной мутации национального творческого гения. Крохотная Греция и здоровенная Персия, но побеждают греки, и грек же пишет трагедию «Персы». У римлян несколько сот лет механического военно-административного расширения, и только потом какой-то Гораций-Овидий. За что нам Пушкин с Толстым, не успели заслужить ведь, нам как будто искусственно впрыснули гениальность в национальный генотип, чтобы уравновесить внезапную геополитическую гигантскость. Еще за поколение до «Онегина» у нас было «Екатерина великая, о! Поехала в Царское Село!» Надо, чтобы бесконечное внешнее усиление уравновешивалось все усугубляющейся внутренней глубиной. И почему я уже полчаса распинаюсь перед лучшим другом, а он никак не соберется меня предупредить, что тут свора ничтожных ублюдков задумала сыграть со мною отвратительную шутку!?

4

– Так кто тебе велел ехать в Дубно? Сам бы ты ни за что не полез в это дело.

Роман Миронович медленно сложил из пальцев правой руки фигу и вяло показал ее майору.

– Что это значит?

– Это значит, Александр Иваныч, что я все расскажу тебе завтра.

Кастуев и Патолин напряженно наблюдали за этой сценой, одновременно поглядывая в сторону горной прогулки Дира Сергеевича с Кривоплясовым.

– А никакого «завтра» не будет. – Сказал майор.

Никто не понял, что он имеет в виду, да он и сам почувствовал, что загадочная фраза нуждается в расшифровке.

– «Завтра» не будет, потому что не будет «сегодня». Мы отменим вечернее шоу. Скажу честно, я перестал понимать, что тут у нас происходит, даже Рыбак знает что-то такое, что мне неведомо. И ничего не расскажет, хоть пытай. Правда, Роман? (Рыбак вздохнул и понурился.) А в такой ситуации лучше ничего не предпринимать. Да, потом, и противно как-то. Игорь, позвоните Бобру. Отбой. Всю ответственность беру на себя. Когда они вернутся (жест в сторону гуляющих друзей), я сам расскажу Диру все. Убить меня он не убьет, что он вообще может сделать мне или кому-то? Как все могло дойти до такого бредового состояния?! Жуткая, тупая инерция, шаг за шагом – и ты уже по горло в болоте. Надо было все отменять, уже когда он только захотел сюда прилететь.

Раздалось пиликанье спутникового телефона. Патолин поднял трубку. Выслушав сообщение, протянул ее майору.

– Вас, Александр Иваныч.

Майор подошел, приложил трубку к уху. По мере того как он слушал, с его лицом происходили очень выразительные метаморфозы, оно обливалось краской, нижняя челюсть отвисла, лоб очень заметно вспотел.

– А вы кто? Пожарник? Там что был пожар? Возгорание? А, вы звоните по ее просьбе, ясно. Она не в состоянии. Боится? Правильно делает. Что с сыном? Не знаете? А кто знает?! Тамара! Дайте ей трубку, капитан. Что значит, она не в состоянии?! Она тоже не знает?! Сколько его уже нет? Рыдает? Черт с ней, когда пропал Коля?! Говорит, что больше суток? Уже двое суток?!! Она боялась мне позвонить?! Да она звонила мне, когда он на полчаса задерживался! Двое суток, двое суток!!!

Майор медленно пересек площадку, сел на камень спиной к Рыбаку. Никто не решался нарушить молчание. Майор заговорил сам. Он уже овладел собой. Заговорил медленно, одновременно обдумывая то, что услышал.

– Я должен был это предвидеть. Если он решился на то, чтобы расстрелять целый взвод народу, то что для него стоит похитить мальчишку. Как раз накануне нашего отъезда. По идее, я должен был узнать об этом еще вчера. Просто Тамара потонула в своей водке, и если бы не возгорание, то никто бы и не позвонил, я вбил ей номер в ее трубку. Ай да «наследник», недооценивал я тебя. Сказать по правде, я не знаю, что теперь делать. Я в капкане!

Кастуев свирепо фыркнул.

– Да, ладно. Свяжем сейчас, ствол ко лбу, и он все отменит. Он же кретин, Саша, так никто не делает. Он взял твоего сына в заложники, но сам у нас тут заложник. Небось себя-то он любит, если на него нажать…

Патолин схватил Кастуева за предплечье.

– На самом деле для нас ничего не изменилось с этим звонком. Я имею в виду, мы можем продолжать то, что начали. Шоу пойдет своим чередом. Мы не подадим виду Диру, что все знаем. Вечером Бобер постреляет, все тут же снимемся и домой, у него не будет никаких оснований вредить мальчику. А если его схватить и начать прессовать, то, может быть, у него есть какой-то особый сигнал для тех, кто похитил ….

– Ты как-то очень уж озабочен тем, чтобы мы не навредили Диру, не обидели его.

– Юрий Аркадьевич, не говорите ерунды! Не хватало нам теперь друг друга начать подозревать!

Майор сидел неподвижно, молча, тупо смотрел в камень под ногами. Он был не в состоянии свести в единую картину происходящие события, это его совершенно обескровливало.

5