Москаль

– Хорошо, что ты мне все рассказал, Коська, – Дир Сергеевич сорвал черные окуляры с лица, маленькие, некрасивые глаза его сияли. – Не мрачней, дружище. Никого ты не предал, никому непоправимо не навредил. Ты думаешь, я до твоего признания ничего не знал. Ну, за кого ты меня принимаешь? И вообще как это наши умники рассчитывали провести в тайне такую громоздкую операцию!? Это же почти как высадка на Луне. Даже у американцев ничего не получилось, все теперь знают, что не было никакого Армстронга, а был Стенли Кубрик и Голливуд.

Дир Сергеевич снова нацепил очки и сделался серьезнее и отрешеннее.

– И вторая, а может быть, первая их ошибка, я имею в виду майора и его бобиков: они поверили, что я кровожадный маньяк. Видимо, я был все же очень убедителен в своих речугах, они затрепетали, гуманисты хреновы, была целая борьба, они мешали, изобретательно мешали мне, и под конец, когда я сам приехал проконтролировать дело, решили путем ловкой инсценировки не допустить страшного кровопролития, которого я, по их убогому мнению, страшно жажду. Это до какой степени надо было не разбираться в людях, чтобы всерьез поверить в такую мою идею. Майор кретин, это очевидно, кретин, начисто лишенный какого бы то ни было артистизма и воображения. Кровожадность моя чисто условного характера. Да, я мечтал, чтобы кто-нибудь грохнул по хохлам или полякам в Ираке или Афгане, чтобы бушевы союзнички умылись кровушкой, но при этом конечно же я хотел бы, чтобы никто по-настоящему не погиб. Понимаешь мысли изгиб?

– Так значит, ты не собирался…

Дир Сергеевич мощно и радостно хлопнул себя ладонями по ляжкам.

– Ну, конечно! Я просто хотел бы произвести впечатление на самодовольную малороссийскую аудиторию. С помощью жуткого телесюжета. Пленку покажут, обязательно покажут по телевизору, будет шок, паника, на два дня, и Украина и Россия переживут вживе это событие. Все будет абсолютно по-настоящему, только без настоящих смертей. Какова выдумка, а? Сложно, но гениально!

Кривоплясов расслабленно улыбался. Глаза его увлажнились, почти до состояния реального плача. Он испытывал огромное облегчение.

– Конечно, никто не будет убит, но вместе с тем я хочу, чтобы майор и майорские ребята наложили в штаны. Поэтому выстрелы будут. Я нанял вертолет с боекомплектом. Дорого, но надо. Он прилетит уже через час-полтора, они-то, Елагин с бандой, ждут вечера для своей инсценировки, а тут среди бела дня такая фигня! Парочка ракет впритирку с «блок-постом», много шума, очень много и много бледных от ужаса рож.

– Рискованно.

– Ничего не рискованно. Все под контролем, у меня прямое радио с пилотом, ему обещан хороший бакшиш по окончании праздника. Скандала никакого не будет, я же знаю, что до границы тут несколько еще десятков кэмэ. Маленький бордельеро с феейрверком. Что опять загрустил, никто не пострадает. Посмотри на меня, разве я могу причинить смерть человеку, ты же меня тридцать лет знаешь.

– Двадцать.

– Да, это мало. Так вот, воткнуть какую-нибудь пакость в чье-нибудь самодовольное рыло, это я да, а так… Я только официанток не люблю, особенно провинциальных, и их родственников.

– Что, что?

Дир Сергеевич снова расцвел и беззаботно махнул рукой.

– Пошли чего-нибудь съедим. Надеюсь, ты меня не сдашь? Ладно, шучу.

6

«Наследник» вступил на территорию «штаба» в отличном расположении духа, походкой приплывшего с Эльбы Наполеона, то есть в уверенном ожидании наступающих успехов.

– А все-таки хохлы идиоты! – громко объявил он. – Вот у раньше у них висело на вокзалах: «расписание, – или как там, – поиздив». Фонетически отвратно, и казалось, что хуже уж нельзя. Так они написали: «расписание потягов», то есть расписание влечений.

Кривоплясов тащился за ним с виноватой улыбкой, он знал, что прав, но, несмотря на это, ему было совестно. Майора, с его сумасшедшими подозрениями, нельзя было не обмануть, но от этого обманывание не сделалось для бывшего издателя приятным делом.

– Господа, мы как-никак на Востоке! – громко воскликнул Дир Сергеевич. – Но я не наблюдаю никакого гостеприимства!

Кастуев, Патолин смотрели на него коровьим, непонимающим взглядом. Майор и Рыбак вообще не смотрели в его сторону, занятые перевариванием своих тяжких дум.

– Что смотрите. Где плов и всякое такое, хурма-бастурма, или как оно тут называется. Где барашки-фисташки хотя бы, а?

– Вы хотите поесть? – спросил наконец самый молодой.

– Конечно. Только не скажи теперь мне, что вы тут питаетесь всухомятку, чтобы дымом костра не пугать наших врагов на той стороне речки.

Патолин немного неуместно кивнул.

– Да.

– Что да?

– Сухомятка, Дир Сергеевич. Костров не жжем.

Кастуев нырнул в ближайшую пещеру, вышел оттуда с консервной банкой и отнюдь не консервным ножом. Одним движением вспорол крышку. Воткнул нож в тушенку и передал шефу. Вместо хлеба полагались галлеты.

– С хлебом тут тоже проблемы.

Дир Сергеевич притворно покачал головой.

– Ай-яй-яй! Благородные мстители практически голодают, а эти предатели славянства принимают ванны из апельсинового сока. И всего лишь в трестах метрах отсюда. Коська, иди сюда, бери нож и иди.