Москаль

Лицо друга мучительно исказилось, он сделал извиняющееся движение руками и, встав на четвереньки, пополз в глубь меньшей пещеры, ему невыносимо было стоять под вопросительными взглядами майора и его людей.

– Сок и у нас есть, – сказал Кастуев. Дир Сергеевич не обратил внимания на его слова. Выколупнул из банки кусок мяса, не удержал на кончике ножа, добыл второй, пожевал, но проглотить не смог. Подошел к брустверу и выплюнул в сторону «блок-поста». Нервный организм не принимал пищи. Дир Сергеевич поставил банку на камень, положил рядом нож и припал к перископу, словно затем, чтобы проверить, какое действие произвел в стане врага его плевок.

– У-у, как интересно! – Все, кто находился на каменном пятачке, напряженно смотрели ему в спину. Кастуев и Патолин быстро переглянулись. Они ждали вопроса: «А кто это?» Вдруг этот диковатый Василь не подчинился приказу, вдруг «там» не вполне поняли приказ, и эта упертая хохляцкая скотина демонстративно бродит сейчас перед вооруженным взором «наследника», обрушивая весь сложнейший замысел. С другой стороны, если этот дурень действительно вылезет на первый план, то все может обернуться и к лучшему. Бог с ним, со спектаклем. Вся вытканная с ненормальной тщательностью пелена сама собой рассеется. Наверно, будет много крика, но громадное облегчение. Уже не надо будет притворяться. Да, сын майора, непонятно, что будет с ним? Но вряд ли Дир сделает ему что-то, в этом уже не будет никакого смысла.

Дир Сергеевич, мурлыкая, подкручивал верньеры на корпусе «перископа», управляя резкостью картинки и направлением взгляда.

Раз он так долго вглядывается, значит, видит что-то интересное. Никто не смел подойти и проверить, что именно. Наверно, все-таки не Василя, вряд ли он сдержался бы и не вскрикнул, не выматерился, поймав в объектив брата своей жестокой возлюбленной.

Опять была ощупана зрением колючая проволока, белые, приземистые казармы, мачта с флагами, окаменевший джип, разморенные мягкой зимней жарой постовые, навес кухни-столовой, сакраментальные оранжевые кувшины с фантой, на таком расстоянии похожие на кувшины с фрэш-соком, стритбольный овальный щит. Кольцо с железной сеткой. Одинокий мяч на пыльном, каменном паркете. Как это щемяще выглядит – баскетбольный мяч у подножия Памира! А теперь чуть приподнимем ось внимания и продвинем, продвинем плавным движением внимательных пальцев.

Теперь перед нами строение в тыловой части лагеря. Деревянная вышка с дощатой коробкой вверху под дырявым навесом. Почти что загороженная вертикальной, ржавой бочкой. Странно, здесь должен был бы располагаться человек с американской винтовкой, с глазами, прищуренными на юг, в сторону возможно подкрадывающегося врага. А так торчит в воздухе деревянный ящик, без всякого дельного использования.

Впрочем.

Дир Сергеевич замер, хотя и до этого оставался неподвижен. Одним словом, тем, кто за ним наблюдал, ничего нового в его поведении не увиделось.

А он увидел.

В щелях между досками деревянной коробки несомненно обнаруживалось какое-то белое движение. Он уже собрался поднять руку и подозвать кого-нибудь, чтобы объяснили, что он видит, но вовремя раздумал. Увеличил проникающую силу оптического оружия до предела – ничего себе! Чем там занимаются эти подставные хохлы. Да это не операция по умиротворению Талибана, а разъездная Гоморра. Какой дряни нагнал сюда майор! Голубая дивизия! И страсть, видимо, такая, что даже в день испытания не могут потерпеть. Думают, что спрятались и их из-за бочки не видно. А на самом деле неплохо видно. Наивные, Ромэо и Ромэо. Сколько бы нашлось желающих полыхнуть в этот замок любви напалмом!

Дир Сергеевич хихикнул, вытер чуть заслезившийся глаз. Произошло еще несколько переглядываний у него за спиной. Право, господа шоумены не знали, что и думать.

Веселый наблюдатель уже совсем было собрался стыдливо ослабить резкость своей всевидящей оптики, как произошло изменение в процессе, вершившемся на дне деревянного загона. Над бортом невысокой загородки поднялась голова и голые плечи. Раскрасневшиеся щеки, спутанные волосы… Принадлежали они официантке Наташе. А это означало, что на полу валяется, в скотоподобной позе – Приап-навзничь – не кто иной, как ее братец. Хотя, объективности ради, надо сказать, что в первые мгновения Дир Сергеевич не располагал возможностью соображать. Он только мог зажмуриваться и открывать глаза. Сделал, таким образом, две нестираемые фотографии для своей памяти. Наташа исчезла, пав обратно в объятия партнера, и только уж в этот момент Дир Сергеевич догадался, кто является этим партнером.

Откуда они здесь?!