Московия при Иване Грозном. Свидетельства немца – царского опричника

Разграбив полгорода [Пскова], великий князь подошел к дому Микулы. Этот Микула был добрый малый и жил в своем доме один, без жены и детей. Он держал много скотины и всю зиму возился с нею на своем дворе под открытым небом. Его стадо все время росло, и от этого он богател. И еще он предсказывал русским будущее. Великий князь пришел к нему в дом. Микула сказал великому князю: «Довольно. Езжай домой!» Великий князь послушался этого Микулу и, оставив Псков, вернулся в Александрову слободу, забрав с собой все деньги, добро и много больших колоколов. В слободе он тут же велел построить каменную церковь и все деньги отдал туда. Туда же он велел поставить врата, украшенные историческими фигурами, которые забрал из церкви в Великом Новгороде, и повесить колокола.

После этого великий князь прилюдно опоил ядом князя Владимира Александровича [Старицкого][18], а женщин [его] велел раздеть догола и с позором застрелить стрельцам. Из бояр и князей [князя Владимира] не оставил в живых никого.

Великий князь снова поехал из Александровой слободы в Москву и велел схватить всех начальников, всех облеченных властью в земщине и всех служителей божьих.

Иван Висковатый держал в земщине печать, Никита Фуников был казначеем, а Никита Булгаков ведал дворцовой казной. Великий князь убил здесь до 130 начальников, которые правили и судили по всей стране. Ивану Висковатому сначала отрезали нос и уши, а потом руки. Никиту Фуникова привязали к столбу на рыночной площади и сварили заживо, поливая кипятком.

То было страшное время, когда один убивал другого за корку хлеба. В подклетных селах двора у великого князя лежали тысячами скирды необмолоченных колосьев пшеницы, но он не стал продавать их своим подданным, и многие в стране умерли от голода и были съедены собаками.

За это всемогущий Господь послал великий мор [1570–1571 годы]. Если в какой-нибудь двор или дом приходила чума, его тут же заколачивали, и если там кто-то умирал, то его там же и надлежало хоронить. И многие умерли от голода в своих собственных дворах и домах. По всей стране, в городах, монастырях, поселениях и деревнях, а также на всех дорогах и трактах стояли заставы, чтобы никто не мог прийти из одного места в другое. А если кто был пойман заставой, того немедля бросали в костер, который жгли возле заставы, со всем, что он при себе имел: с повозкой, седлом и уздечкой. По всей стране многие тысячи людей, умерших от чумы, были съедены собаками. Когда чума совсем разгулялась, вокруг Москвы вырыли большие рвы и мертвых сбрасывали без гробов прямо туда. По две тысячи, по три, по четыре и по пять тысяч в одну кучу. По большим дорогам Московии ставили специальные церкви, где каждый день возносились молитвы, чтобы Господь отвел чуму.

Великому князю был подарен слон, а с ним араб, который за ним смотрел. Этот араб получил в Москве много денег, и это заметили русские бражники – бродяги и пьяницы, игравшие в подпольных кабаках в кости и другие азартные игры. Из-за денег они тайком убили жену араба. Этого араба и его слона русские обвинили в том, что именно он принес чуму, которой прежде на Москве никогда не было. Араб со своим слоном впал в немилость и был сослан в город Городец. Араб умер, а великий князь послал боярина, которому дал наказ убить слона, призвав на помощь горожан и [крестьян] из окрестных сох[19]. Слон стоял неподалеку от места, где закопали араба, в сарае, обнесенном вокруг полисадом. Он вырвался и лег на могилу. Там его и убили, а бивни вырвали и доставили великому князю в доказательство его смерти.

Согласно присяге, опричникам не дозволялось ни говорить с земскими, ни брать жен из земщины, а если у опричника отец и мать жили на земщине, ему больше никогда не разрешали ходить к ним.

Великий князь разделил Москву на две части. [Себе] он взял малую часть, а город и дворец [Кремль] оставил земским. Когда великий князь брал какой-нибудь город или уезд в опричнину, он сразу же забирал в опричнину одну или две улицы в ближних пригородах [Москвы]. Так людей и начальников в земщине становилось все меньше, а опричнина великого князя росла, и он становился все сильнее.

Те князья и бояре, которых не занесли в опричные списки, были внесены в отдельный регистр. Регистр отсылали князю [Ивану] Дмитриевичу Бельскому и другим земским начальникам, чтобы они могли получить поместья в других уездах взамен своих [конфискованных] вотчин. Но такое бывало редко. Если же такое случалось, и великий князь объезжал уезд, и опричники отбирали у земских людей вотчины, они отбирали все, что находили в имениях, не позволяя земским забрать ничего из того, что полюбилось опричникам.