Московская историческая школа в первой половине XX века. Научное творчество Ю. В. Готье, С. Б. Веселовского, А. И. Яковлева и С. В. Бахрушина

К сожалению, историко-антропологические исследования не получили дальнейшего развития в нашей стране. Связано это было с ломкой научного сообщества, произошедшей в 1920–1930-е гг., и последовавшего монометодологического диктата. Тем не менее мы можем сказать, что отечественная историческая наука, и в частности Московская школа, развивалась не только в общем русле с мировой историографией, но где-то даже опережала ее. Не случайно такой авторитетный американский специалист, как Т. Эммонс, указывал на то, что ученики В.О. Ключевского во многом предвосхитили появление французской школы Анналов[939], что подтверждается и анализом историко-антропологических исследований Яковлева и Бахрушина. Стоит указать, что в данном случае работы московских историков находились в русле общего развития российской исторической науки, которая (опережая европейскую) направила свои усилия на изучение социально-психологических аспектов исторического процесса. Специально занимавшийся этой проблемой В.И. Шувалов пришел к выводу: «…Именно в России, конечно, не совсем осознано и не считая данную тематику центральной, впервые в мировой теоретической мысли проблема менталитета была сформулирована в заданной плоскости»[940].

Смутному времени посвятил книгу и Готье. Книга носила популярный характер, и, как признавался сам автор, была написана для заработка[941]. Но, благодаря популярному характеру работы, в книге есть немало параллелей с современными событиями, что позволяет с ее помощью дополнить картину осмысления историком революции. Работа имела подзаголовок: «Очерк истории революционных движений начала XVII столетия», тем самым Готье проводил параллель между событиями начала XVII в. и современностью. Введение было посвящено рассуждению о том, «Что такое Смутное время?». В нем историк сравнивал жизнь человека и государства. Он повторял популярную аналогию возрастов человека и общества, разделяя эволюцию государства на юность, зрелость и старость[942]. Ученый признавал, что революция является необходимым элементом развития общества, позволяя «исцелиться от болезней»[943]. Он отметил, что «чем глубже болезнь, чем резче сдвиг, тем дольше жизнь народа и государства не может возвратиться в свои исторические рамки»[944]. Историк подметил закономерность, что революционные потрясения сменяются периодом реакции, более или менее мягкой. В это время народ с новой «энергией и силой устремляется в дальнейший исторический путь»[945].

Смутное время и рассматривалось историком как следствие болезней предыдущей эпохи. Он считал, что это время «представляется нам цепью революционных взрывов, развивавшихся непрерывно один за другим и несших за собой длительные колебания и волнения»[946]. Тем самым ученый указывал на закономерный характер явлений, а течение Смуты видел как детерминированную цепь исторических фактов.

Истоки событий Смутного времени историк находил в соперничестве Москвы и Литвы, повторяя вслед за своим учителем М.К. Любавским[947], что Москва и Вильно были альтернативными центрами объединения русских земель. С точки зрения Готье, характерной чертой мировоззрения русского человека являлось непонимание ценности государства, стремление искать «приволья»[948]. Тяжелая жизнь в Московском царстве, обусловленная постоянной необходимостью тратить огромные силы на оборону границ, привела к миграции населения на юг, что, в свою очередь, способствовало частичному запустению земель в Центральной России и скоплению «горячих материалов» на южных рубежах. Еще одной причиной кризиса власти стала разобщенность правящей верхушки, распавшейся на три ветви: государство с чиновниками, остатки московского боярства и удельно-княжеское боярство[949]. Все эти факторы (колонизационные, хозяйственные и политические) и вызвали кризис государства и общества. Но кроме конкретных предпосылок историк указывал и на фундаментальную: «В состоянии формирования и роста страна еще не пришла к равновесию и правильному течению жизни…»[950]. Чтобы перейти от состояния неустойчивого равновесия к сформировавшемуся обществу, по мнению Готье, страна должна была пройти через «революционный взрыв»[951].

В дальнейшем историк в общих чертах осветил фактическую сторону Смутного времени. Подводя итоги, ученый повторил вывод, сделанный еще С.Ф. Платоновым, о том, что государство в Смуту спасли средние слои населения, заинтересованные в стабильности. В заключении Готье писал, что, пройдя через Смуту, русский народ подготовил себя к «разрешению других исторических задач». Еще одним следствием эпохи потрясений стало то, что Русь вышла из международной изоляции[952]. Таким образом, историк не соглашался с мнением некоторых ученых, утверждавших, что Смута привела к «закрытию» России.