Московская историческая школа в первой половине XX века. Научное творчество Ю. В. Готье, С. Б. Веселовского, А. И. Яковлева и С. В. Бахрушина

Несмотря на тяжелое время, научная жизнь не замерла окончательно. Зачастую историкам приходилось делать работы, посвященные «актуальной тематике». Так, Яковлев писал популярные очерки по истории Аргентины, Бразилии, Чехословакии, Австрии, Югославии и т. д.[917], крестьянству в Китае, Индии и Японии[918]. В то же время историк смог вернуться к увлечению юности, античной истории. В архиве Яковлева сохранилась монография «Братья Гракхи (Борьба за землю в древнем Риме)»[919].

В 1917 г., наконец-то, вышел сборник в честь М.К. Любавского, где все представители младшего поколения московских историков отметились своими статьями. Если Яковлев и Готье опубликовали статьи, освещавшие их текущую работу над монографиями[920], то Бахрушин поместил в сборник капитальную статью, посвященную московскому восстанию 1648 г.[921] Заново проработав уже опубликованные документы и проведя интенсивные архивные изыскания, Бахрушин по-новому взглянул на этот важный эпизод русской истории XVII в. Он категорически отверг мнение о случайности восстания. С его точки зрения, причиной волнений стали те социально-экономические противоречия, которые были характерны для общества. Они усугубились неудачной правительственной финансовой политикой и борьбой внутри боярства[922]. Бахрушин указал на участие в восстании широких слоев населения, но при этом главной движущей силой считал тяглое население, «черных людей»[923]. В этом он разошелся с киевским историком П.П. Смирновым, утверждавшим, что движущей силой восстания были дворяне и дети боярские замосковных городов[924]. Автор проанализировал и идеологию восставших, придя к выводу об их антибоярской направленности[925]. Данное исследование внесло заметный вклад в изучение социальных движений XVII в.

Еще одной статьей, выпущенной Бахрушиным в рассматриваемые годы, стала работа «Политические толки в царствование Михаила Федоровича»[926], которая является как бы продолжением исследования Яковлева «Безумное молчание». Если в первой рассматривалось общественное сознание периода Смуты, то теперь Бахрушин пристальное внимание обращает на настроения в первые годы после Смутного времени.

Статья не была опубликована при жизни автора. По мнению современных издателей, она была написана после 1918 г. и не позднее середины 1920-х гг.[927] С данной датировкой следует согласиться. Бахрушин отталкивался от мысли В.О. Ключевского об изменении настроений московского общества. Своей задачей он видел изучение «политических интересов эпохи… и направление тогдашней политической мысли»[928]. Но автор сам указывает, что в то время политическая мысль отсутствовала в современном ее понимании. Автор связывал это с «примитивностью вообще всего строя и отношений, существовавших в молодом государстве»[929]. Политическая мысль бытовала в форме хаотичных пересудов, слухов, т. е. того, что в историографии сейчас называется массовым общественным настроением. Именно на эти отрывки информации и обратил внимание Бахрушин.

Для решения поставленных задач исследователь использовал значительно больше источников, нежели это было сделано в работе Яковлева. Он черпал информацию как из хорошо известных сочинений, так из вновь найденных в архивах документах. Так, автор активно использовал следственные дела, где нашел множество информации по социальным настроениям в Московском царстве первой половины XVII века.

Также как и Яковлев, Бахрушин в начале отмечает, что «люди Московского государства вышли из Смуты с горячей жаждой порядка и покоя»[930]. Но уже дальнейшие исследовательские находки историка во многом опровергают этот тезис. Он обнаруживает огромное количество свидетельств о том, что обстановка в обществе была достаточно напряженной.

В работе автор отмечает то, что интерес к политике у простых жителей ограничивался вниманием к жизни царя[931]. Гораздо больше простых людей волновали проявления социальной несправедливости, которую они всегда связывали с боярами и дворянством. Бахрушин объясняет это тем, что власть государя, носившая вотчинный характер, проникала во все сферы жизни государства. Здесь историк уловил важную черту политической культуры того времени: концентрацию всех сторон жизни государственного аппарата на личности самодержца, что целиком и полностью подтвердили современные исследования, в том числе и в области исторической антропологии[932].

В своей работе Бахрушин большое внимание уделяет изучению различных слухов, которые ходили по государству в первые годы после Смуты. Здесь и слухи о царевиче Дмитрии, пересуды о патриархе Филарете, рассказы о самом царе. Исследователь отмечает, что ни один царь не умер без того, чтобы после его смерти не ходили толки о ее насильственном характере[933]. Автор совершенно верно указал на огромное значение слухов в условиях социальной напряженности, которая существовала на тот момент в государстве.