Московская историческая школа в первой половине XX века. Научное творчество Ю. В. Готье, С. Б. Веселовского, А. И. Яковлева и С. В. Бахрушина

Но в причинах развала государства историк находил и конкретно-исторические предпосылки: «Главные причины гибели России: I) Внутренняя политика Голштинской династии (эгоизм, деспотизм, жестокость и недальновидность); II) Неудовлетворительность реформ Александра II: вызванное к жизни крестьянское сословие не получило достаточно прав; правительство не умело поладить с новыми внесословными общественно-политическими деятелями; III) Непрактичность, тупость, ограниченность идеологий и практических стремлений революционеров от 1860 до 1917 г.; IV) Недостаток честности, казнокрадство, не позволившее создать органов обороны; V) Темнота, явившаяся последствием продолжавшейся той же внутренней политики при Александре III и Николае II; III, IV и V создали измену, так ярко расцветшую в 1914–1917 гг.; VI) Пангерманизм; VII) Ошибки революции – следствие I–V»[814]. В этом пространном отрывке отчетливо проявились общественно-политические мировоззрения историка. Очевидно, что Готье стоял на позициях умеренного либерализма, не принимая радикальных настроений революционных деятелей. При всем своем либерализме (проявившемся в обвинениях в адрес Александра III и Николая II в нежелании и неумении сотрудничать с обществом), не менее очевидна и его государственническая позиция, неприятие анархии и международного ослаблении страны. Еще одно обвинение – пангерманизму, может расцениваться и как настроение части российского общества, и как наследие французского происхождение Готье. Не случайно последовательный антигерманизм – одна из черт его записок.

Естественно, что прогноз о будущем России Готье также не отличался оптимизмом: «После 1861 года – погибло дворянство, так как не смогло приспособиться к новой жизни; после 1917 года – погибнет весь народ, ибо нового уклада, ни состязания с Европой он не в силах выдержать»[815].

Оба историка скептически относились и к Временному правительству. Впрочем, такие настроения были и у многих других представителей научного сообщества московских историков. Веселовский сравнивал деятельность Временного правительства с «маниловщиной», стремлением понравиться всем и уйти от ответственности. «Мне представляется, что путь один – бросить маниловщину и политику компромиссов, которые ведут только к замедлению неизбежного процесса разложения»[816], – утверждал он. Очевидно, что историк считал, что стране нужна последовательная и сильная власть.

Последней надеждой для него и для многих сторонников сильной власти было выступление Л. Г. Корнилова. Не случайно в составлении аграрной программы Корнилову участвовал другой представитель младшего поколения Московской исторической школы – Яковлев. Краткое описание программы сохранилось в докладах Следственной комиссии по делу Л.Г. Корнилова[817]. По словам следователей, аграрный проект Корнилова составлялся на основе доклада Яковлева, который «бросил все и ушел в народ, дабы путем личных восприятий выяснить истинное отношение широких масс к этому наболевшему вопросу»[818]. На основе собственных наблюдений историк пришел к выводу, что национализация земли в России невозможна, поэтому отчуждение земель должно пройти на выкупной основе. Предполагалось выкупить землю у частных владельцев и передать ее крестьянам для создания мелкого крестьянского землевладения. Как докладывали следователи: «В грубых чертах проект таков: все земли частновладельческие, монастырские, удельные и казенные обращаются на основании справедливой и разумной оценки в особый государственный земельный фонд. Отчуждению не подлежат земли частных землевладельцев, площадь которых не превышает ста десятин и те частные владения общей площадью 5 миллионов десятин, которые местными особо созданными учреждениями будут признаны имеющими промышленное значение… Отчуждению не подлежат все лесные земельные угодья и дачи. Необходимый для выкупа капитал образуется путем установления особого налога на все виды собственности, не подлежащие отчуждению, то есть городские имущества, лесные угодья, промышленные предприятия и капиталы. Государственный земельный фонд предназначался для прирезки на отрубные участки площадью от 15 десятин в зависимости от места нахождения земли и распределяется безвозмездно между всеми солдатами… и семьями убитых воинов, матросы пользуются теми же правами»[819]. Проект всецело поддерживал сам Корнилов, рассчитывавший с его помощью привлечь на свою сторону солдатские массы, столь необходимые для удержания власти.