Читаем Московские градоначальники XIX века полностью

Наверное, ни один другой московский градоначальник не дал столько пищи для московских острословов, сочинявших про него всяческие забавные истории, якобы были, якобы небылицы. Знаменитая история с филипповской булкой, в которой генерал-губернатор нашел таракана, превратившегося затем в изюм, тоже имеет отношение к Закревскому. Ведь этим суровым градоначальником был Арсений Андреевич.

А вот эпизод, после которого за Закревским надолго закрепилось прозвище Варшавский: как-то вечером семья Закревских проезжала по Мясницкой, вдруг им навстречу выскочила толпа пьяных офицеров. Оказалось, что они только что побывали в «кофейном доме» под названием «Варшавский». Квартальному, который на вопрос графа, что это за дом такой, ответил при дамах: «Бордель, ваше сиятельство!» — Закревский дал пощечину.

Уже на следующий день заведение прикрыли, обстоятельства и причины закрытия быстро разошлись по Москве, а генерал-губернатора стали звать Варшавским. А Михаил Щепкин заметил по этому поводу: «Один раз сказал квартальный правду, да и тут поколотили!»

Недруги Закревского распространяли характеристику, якобы данную ему царем: «Это чурбан, способен только сидеть и писать»[232]. Но говорил ли так государь на самом деле — неизвестно. Те же, кто хотел в это верить, — верили.

Арсений Андреевич говорил трем царям то, что думал. Упрям был до невозможности. В этом же признавался и сам в 1823 году: «Льстить не умею, но всегда лишняя правда моя не нравится… я иначе не умею и обманывать не имею духу… Я своих правил ни для кого не переменю»[233].

Он твердо верил, что все, что он делает, — идет во благо Москве и России. Причина такой самоуверенности — в недостатке образования, полученного еще в молодости. Его можно отнести к той категории государственных деятелей, про которых говорят: «Хотел как лучше, а получилось, как всегда!»

Почти всем, кого он считал себе не ровней, говорил он «ты», а уж купцам и подавно, считая их проходимцами. Подчиненные его генерал-губернаторской канцелярии на резкость и грубость начальника не обижались. И даже, по-своему, любили. Одного подчиненного за его происхождение он в глаза называл «армяшкой», другого за его лысину — «плешандосом».

Любил Арсений Андреевич шутку. Однажды он увидел, как чиновник его канцелярии В. А. Фигнер в очередной раз рисует на него карикатуру, и проворчал: «Опять, поди, карикатуры рисуешь…» С ленивым интересом наблюдал он и за князем Абамалеком, изображавшим мимику и поведение своего сурового генерал-губернатора. А когда свободные от работы чиновники, собравшиеся в буфетной в его особняке на Тверской, чересчур шумели, веселясь и шутя, проходивший мимо Закревский стучал ногой в дверь, чтобы те приумолкли.

В то же время лишь близким друзьям Закревского (Ермолов, Киселев, братья Булгаковы, Воронцов) удавалось заметить в нем выдающиеся способности, безукоризненную честность, отзывчивое сердце и даже добрую душу. «Для успехов у него было нечто гораздо лучше высокого ума и чьей-либо протекции: в нем были осторожность, сметливость и какая-то искусная вкрадчивость, не допускающая подозрения в подлости», — отмечал Ф. Вигель.

В заслугу Закревскому можно поставить то, что, не имея знатного происхождения и высшего образования, он достиг довольно больших высот в карьере. Этим во многом он был обязан самому себе, не раз говорил он о своем «прямом пути» и о «чистоте своих намерений»[234].

Интересной представляется характеристика, данная Закревскому через полвека после его смерти: «Резкость и недоступность сближали его самого с этим ненавистным временщиком (Аракчеевым. — А. В.), и он мало кем был любим, хотя сам этого не замечал. В Москве, куда он явился уже на закате своих дней, Закревский уверял, что ему «нужно было быть суровым по виду», и был серьезно убежден, что править столицей надо только «патриархально», в ее духе, являясь защитником правых и грозой для всякого зла; однако, благодаря тяжелой опеке над обывателями, административному произволу и системе шпионства, для большинства Закревский являлся капризным и подозрительным деспотом, ставившим свою волю вне закона, притом еще доступным стороннему влиянию, начиная с легкомысленной его дочери и кончая его камердинером, знаменитым Матвеем».

Хочется закончить главу о Закревском словами его друга Дениса Давыдова: «Сердце твое русское, твердость английская, а аккуратность немецкая». Если бы к этим качествам добавить образованность Голицына и литературный дар Ростопчина — идеальный получился бы генерал-губернатор!

ОСНОВНЫЕ ДАТЫ ЖИЗНИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

А. А. ЗАКРЕВСКОГО

1783, 13 сентября — в родовом селе Берниково Зубцовского уезда Тверской губернии родился Арсений Андреевич Закревский.

1795 — определен на учебу в Шкловский кадетский корпус, где ему предстояло получать образование в течение семи лет.

1802, 19 ноября — выпущен прапорщиком в Архангелогородский мушкетерский полк под командованием Н. М. Каменского.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги