Московские каникулы

Т и м у р. Думаешь, она ходила, выпрашивала?

К о с т я. В технику не посвящен. Да это и не суть важно. Главное — результат.

Т о н я. Мелкий ты человек, Бережной.

К о с т я. Возможно. А Румянцева — крупный. Нет, это поистине восхитительно! Сколько она у нас фанфарных речей произнесла — о принципиальности, верности идеалам, о романтике трудовых дорог! А цена им всем одна — медалька!

Б о р и с. Плохо ты говоришь, Костя… Пока сама не расскажет — ничему плохому не поверю. И все, хватит ее за глаза обсуждать.

Т о н я. Правильно, Боря!

К о с т я. А ну вас! (Быстро уходит.)

Пауза.

Т и м у р. Черт, и у меня от его слов какая-то муть в душе поднялась… Даже стыдно, что я мог про Жеку плохо подумать…

Т о н я (Борису). Да не хмурься ты! Ничего нечестного Женя сделать не могла. Ну просто не могла — это я точно знаю!

Б о р и с. Спасибо. Ты добрая.

Т о н я. Ничего не добрая. Просто знаю. (Тимуру.) Ты идешь?

Т и м у р. Ага. Надо и мне своей внешностью заняться. Хотя моей красоте вряд ли кто-нибудь поможет.

Т о н я. Ничего, на выпускном вечере некрасивых не бывает. Пока, Глебушка!

Б о р и с. До вечера…

Тоня и Тимур уходят. Борис молча смотрит им вслед. Затем резко срывает с себя галстук, снимает пиджак и забрасывает его на дерево. Подходит к висящей на ветке «груше» и начинает яростно с ней боксировать. Входит  Ж е н я, она в плаще «болонья». Молча смотрит, как Борис колотит «грушу».

Ж е н я. Не хотела б я твоим врагом быть…

Б о р и с (обернувшись). Женька…

Ж е н я. Закрой глаза!

Борис молча смотрит на нее.

Ты слышишь? Рукой!

Борис закрывает ладонью глаза.

(Снимает плащ — на ней очаровательное бальное платье.) Можно!

Борис отнимает руку.

Пауза.

Нравится?

Б о р и с (с трудом). Женя, Тимур сказал, ты получаешь серебряную медаль…

Ж е н я (радостно). Правда?! Ой как здорово! Ура! Ура! Ура! (Кружится по двору.)

Б о р и с (останавливает ее). Ты что, не знала?

Ж е н я. Нет, Ангелочек говорила, что возможен такой вариант… Но я решила не верить, пока не получу. Потому и тебе ничего не сказала.

Б о р и с. А четверки? У тебя их было четыре штуки…

Ж е н я. Было четыре, осталось две. Русский мне разрешили пересдать…

Б о р и с. Когда ты к нему готовилась?

Ж е н я. По ночам. Чтоб не смеялись, если не выйдет. (Пауза.) Что ты так смотришь? Не веришь? Спроси у Петра Тихоновича, он меня два часа гонял.

Б о р и с. А с алгеброй как получилось?

Ж е н я (холодно). Дружочек, ты меня что, допрашиваешь?

Б о р и с. Но мне надо знать… Тут про тебя Костя такое говорил…

Ж е н я. Представляю. Он меня давеча все шпынял, что я без медали кончила. (В пространство.) Теперь съел? Как бы не подавился! (Пауза.) А с алгеброй получилось как в сказке. Ангелина Арсентьевна по секрету рассказала. Комиссия пересмотрела мою контрольную и нашла, что тройка была выставлена ошибочно. Помнишь, мы за скобки боялись — поставила я их или нет. Так вот, они у меня были поставлены! Словом, вывели четверку. Ну, а раз на экзамене четыре, то на круг железные пять получились. Здорово, верно?

Б о р и с. Что ж ты мне сразу не рассказала?

Ж е н я. Чтоб не сглазить, пока медаль не получу. (Пауза.) Ты что, не рад?

Б о р и с. Все так неожиданно вышло… Конечно, рад… Поздравляю…

Ж е н я. Постой… Может, ты Бережному поверил?

Б о р и с. В чем — поверил?

Ж е н я. Не знаю. Сам сказал — он про меня такое говорил… И ты не дал ему за это в морду?

Б о р и с. Ох, Женька, это мне надо дать! (Изо всех сил бьет по «груше», она отскакивает и наносит удары Борису.) Так меня! Так меня! Так! Так!

Ж е н я (оттаскивает его от «груши»). Ненормальный! В синяках будешь!

Б о р и с. Пусть буду! Чтоб все видели — вот идет подонок, на секунду, на одну малюсенькую секунду усомнившийся в Женьке! В самой лучшей, в самой необыкновенной Женьке на свете! (Подбегает к качелям.) Садись! Сейчас раскачаю тебя до неба!

Ж е н я (смеясь). Нет, Боренька, предпочитаю ходить по земле, по нашей самой необыкновенной земле!

Б о р и с. Эх, жаль, музыки нет… Подпевай! По нашей, по нашей, по нашей земле…

Ж е н я. По нашей, по нашей, по нашей земле…

Они кружатся по двору.

З а н а в е с.

КАРТИНА ВТОРАЯ

Входят  К о с т я, Т о н я  и  Т и м у р.

К о с т я. А теперь мы с вами у Румянцевых. Обычно здесь царит этакий холодный модерн, по которому не угадаешь ни о вкусах хозяев, ни даже об их материальных возможностях…