Московские каникулы

Т о н я (с недоумением). В какого еще бога?

Ж е н я. Каждый должен верить в бога, которому молится. (Уходит.)

Т о н я. Чего это с ней?

К о с т я. Увы… Не одобряет мое решение поступить в духовную семинарию.

Т о н я. Приветик! Экзамены выдержал нормально, а после них чокнулся?

К о с т я. Да, с тобой о высоких материях не очень-то поразговариваешь…

Т о н я. Где уж нам уж…

К о с т я. Тонька, а почему ты в Инфизкульт не идешь?

Т о н я. Считаешь, у меня, кроме мускулов, вакуум? Математику, между прочим, у меня сдувал.

К о с т я. Не у Тимура же одолжаться.

Т о н я. Мог и сам тянуть. Голова не хуже, чем у других.

К о с т я. Похвалила?

Т о н я. Дело прошлое, Бережок… Хочешь выскажусь?

К о с т я. Формулируй.

Т о н я. Разболтанный ты парень, вот в чем твоя беда. Разбрасываешься почем зря: и кино, и театр, и планеризм тебе подавай… То за бионику хватался, то за астрономию… Целый месяц испанский долбил — тоже бросил. А наш век, между прочим, век узкой специализации. Усек?

К о с т я. За век я лучше тебя понимаю. Давай за себя скажи.

Т о н я. А что мне за себя? Я вся на виду.

К о с т я. Ой ли? Зачем сюда притопала?

Т о н я. Галина Петровна просила Женьку позвать.

К о с т я. Позвала. Чего ждешь?

Т о н я. С тобой философствую.

К о с т я. На окна зачем глазом косишь?

Тоня молчит.

Борька дожует — выйдет. Только он думает, что его несравненная Женечка еще здесь. (Пауза.) Учти, Тонна, от меня в сердечных делах ничего не скроешь.

Т о н я (придравшись). Сколько я просила не называть меня Тонной?

К о с т я. Так не граммом же?

Т о н я. Не можешь без дурацких каламбуров — зови Антониной.

К о с т я. Может, Антониной Павловной?

Т о н я. Язык не отвалится. Ну, я пошла.

К о с т я. Стой! Сейчас выйдет твое сытое и доброе божество, сдам ему тебя с рук на руки.

Т о н я. Циник ты, Бережной…

К о с т я. Думаешь, это легко — быть присяжным циником и говорить людям правду?

Т о н я. Да, наверно, нелегко ни во что не верить…

К о с т я. Вот и мы с тобой о вере заговорили!

Т о н я. Но, по-моему, еще трудней верить и бороться за то, во что веришь!

К о с т я. Между нами только та разница, что ты веришь в силу слов и заклинаний, а я — нет.

Т о н я. В силу чего ты веришь?

К о с т я. В силу любви.

Т о н я. Ты-то?

К о с т я. Я-то. Не ожидала?

Т о н я. Ты сам не ожидал, что такое ляпнешь.

К о с т я. Меньше апломба, Тонночка. Ты же ничегошеньки про меня не знаешь. Как и про многих других. Для тебя в классе всегда существовал только великий Боб Глебов, а остальные — комашня, мешающая лицезреть его лик лучезарный. Кроме Женьки, конечно, перед которой ты преклоняешься за то, что ее выбрал Борис. А между прочим, это она его выбрала, а не он ее. Борис, может, тебя предпочел бы, будь его воля.

Т о н я. Совсем какую-то чушь понес…

К о с т я. И юная дева зарделась, зарей запылали ланиты…

Т о н я. Тоже сказал — предпочел бы… Да второй такой девчонки, как Жека, во всей Москве нет!

К о с т я. Валяй-валяй, уничижайся.

Т о н я. Да ты у нас любую спроси!

К о с т я. Я у тебя другое спрошу. Знаешь ли ты, скромная дева, сколько неразделенных любовей произрастает на тучно унавоженной образованием почве нашего класса?

Т о н я. К чему это ты?

К о с т я. Знаешь или не знаешь?

Т о н я. Ну сколько?

К о с т я. Во-первых, твоя тщательно скрываемая ото всех любовь к уже упомянутому Борису Великому…

Т о н я. Заткнись! Я это слово и подумать про себя боюсь — любовь. А ты вслух, без всякого чувства. Трепло!

К о с т я. Продолжить?

Т о н я. О присутствующих не будем.

К о с т я. Жаль. Может, я и о своей безответной страсти рвусь поведать?

Т о н я. У таких, как ты, может быть только одна любовь. И совсем не безответная. К самому себе.

К о с т я. У таких, как я… Думаешь, таких много?

Т о н я. Навалом. К сожалению.

К о с т я. Не пойму, за что ты на меня психанула — за то, что разгадал твою тайну или что хочу тебе помочь?

Т о н я. Ты — мне? Не нуждаюсь.

К о с т я. А знаешь, какой твой самый большой недостаток?

Т о н я. У меня их много.

К о с т я. Нет, один. Тот, что у тебя нет недостатков. Ты слишком трезва и добродетельна, и это отвратительней всего.

Т о н я. А ты?

К о с т я. А я весь соткан из недостатков, и это мое единственное достоинство. Ладно, вернемся к тебе и Борьке.

Т о н я. Зачем?

К о с т я. Ты знаешь, почему он тебя не замечает как женщину?

Тоня фыркнула.

Не смейся, в этом вся соль. Потому что тебя не замечают другие! Да-да, такую заметную, хотя бы из-за роста, а не замечают. Вот если б ты хоть раз закадрилась со стоящим парнем — и Борька на тебя глаз бы кинул!

Т о н я. Жаргончик у тебя…

К о с т я. Плюнь на слова, задумайся о сути! Ты с ним с какого класса учишься?

Т о н я (вздохнув). С первого…

К о с т я. Убиться можно! Ты для Борьки кто? Свой парень! А для любви это гроб с музыкой!

Т о н я. Что ж поделаешь…

К о с т я. Как что? Ты должна предстать перед ним в новом, неожиданном качестве, понимаешь? Он должен сделать открытие, которое поразит его… Как удар в челюсть во время самбо!

Т о н я. Какое открытие?