Московские стрельцы второй половины XVII – начала XVIII века. «Из самопалов стрелять ловки»

Практически все исследователи на основе источников отмечали высокий боевой дух гарнизона Могилева. Войско Радзивилла было встречено вылазками: «выходя из города, на вылазке бились по три дня, и отбили у него, Родивила, из обозу пятьдесят возов с запасы…»[189]. Более того, на присланную грамоту с предложением сдать город гарнизон и примкнувшие к нему жители Могилева ответили настолько мощной вылазкой, что польско-литовские отряды вынуждены были отступить от города: «2 февраля Радзивилл и Гонсевский передали защитникам Могилева письмо, в котором предлагали прекратить оборону и сдаться. В ответ на это гарнизон и население города «все сопча до обороны и бою ударили…». Не выдержав решительного отпора, Радзивилл и Гонсевский «проч от города за несколко миль отступили»[190]. Возможно предположить, что гетманы просто берегли силы в ожидании решающего момента. Такой момент должен был наступить при штурме Могилева, который начался в ночь на шестое февраля.

Полковник Константин Поклонский, оборонявший со своими воинами участок большого вала в могилевском районе Луполово (Луполовской слободы), «во 7163 году февраля против шестого числа, за час до света… государю… изменил и гетманов Родивила и Гонсевского с литовскими людьми в Могилев в большой земляной вал пустил с Зарецкой слободы в Луполовскую слободу, где он, Поклонский, стоял…»[191].

Бой разгорелся по всему периметру большого вала. В открытые ворота ударили воины Радзивилла. Со стороны реки Дубровенки пошли на штурм хоругви гетмана Госевского. Им противостояли все силы гарнизона. Отчаянные рукопашные схватки происходили между домов и заборов слобод, находившихся внутри большого вала. Судя по данным отписки воеводы Воейкова, основной удар ворвавшихся в город войск князя Януша приняли на себя русские солдаты «нового строя» (более трехсот погибших только в этом бою) и сохранившие верность присяге казаки Поклонского (примерно тысяча убитых)[192].

Из двух участвовавших в обороне Могилева московских стрелецких приказов в настоящее время возможно установить участие в ночном бою шестого февраля 1655 г. только приказа Абрама Лопухина, который занимал боевые позиции «в большом валу на Днепре и на речке Дубровенке…». Интересно, что эта позиция была одной из самых опасных в оборонительных сооружениях города, т. к., по данным Мелешко, на этом участке отсутствовал насыпной вал. Его заменяли деревянные колья – «надолбы», в большом количестве вбитые в промерзшую землю, а также две деревянные башни[193]. Стрельцы Лопухина сумели отбить атаки противника и организованно отступить в малый вал, где приказ соединился с другими силами гарнизона: «С польскими и литовскими людьми бились, колько милостивый Бог помощи подал, и литовских людей, гусар и рейтар и пехоты побили много, а с бою сели в осаде в меньшом земляном валу и в остроге…»[194]. Как следует из отписки Абрама Лопухина, противниками московских стрельцов в ночном бою шестого февраля выступили не только пехотинцы – гайдуки и «венгры», но и спешенные рейтары и гусары, т. е. прекрасно вооруженные, одетые в качественные доспехи обученные воины. Тем не менее общая цифра боевых потерь за все время осады, указанная Лопухиным в отписке, весьма невелика: «А в приступех моего приказу побито до смерти стрельцов девятнадцать человек, ранено двадцать четыре человека…»[195], при том, что общее число потерь приказа за все время осады – девяносто пять человек[196]. Возможно предположить, что стрельцы сумели удержать атакующих поляков на дистанции мушкетного выстрела, предпочитая не ввязываться в рукопашный бой. В работе Мелешко высказывается версия, что именно на участке приказа Лопухина было уничтожено две гусарские роты, захвачено знамя и бунчук гетмана Госевского[197]. Так или иначе, но о таком успехе в отписке Абрама Лопухина не сказано ни слова, видимо, голова не считал этот подвиг заслугой только своего приказа. Стрельцы либо не участвовали в рукопашной, в ходе которой были захвачены трофеи, либо подобрали их среди тел павших.

Приказ Логина Аничкова в ходе ночного штурма 6 февраля находился, по словам самого головы, «в меньшом земляном валу в остроге… сидел в осаде»[198].

Во время второго штурма Могилева, состоявшегося «февраля против восемнадцатого числа, за пять часов до света, литовские люди к острогу и к земляному меньшому валу приступили, а от приступу отошли дня в третьем часу…»[199]. Эту цитату из отписки Лопухина полностью повторяет отписка Аничкова. Ночной штурм, запланированный гетманами, провалился без особенных потерь для гарнизона.