Московские стрельцы второй половины XVII – начала XVIII века. «Из самопалов стрелять ловки»

Московские стрельцы на рисунках из «Книги об избрании на превысочайший престол великого Российского царства великого государя, царя и великого князя Михаила Федоровича Всеа Великия Росии самодержца» («Книга об избрании на превысочайший престол великого Российского царства великого государя, царя и великого князя Михаила Федоровича Всеа Великия Росии самодержца»: Рукопись. Комментарии. Текст. – М.: Федеральное гос. бюджетное учреждение культуры «Гос. ист. – культур. музей-заповедник «Московский Кремль», 2014. 308 с. ЛЛ. 26–27.)

После двух неудачных штурмов польско-литовские войска повели осаду по всем правилам военного искусства. Поскольку гарнизон и жители города находились в малом валу и замке (остроге), поляки заняли слободы большого вала. Инженеры великого гетмана литовского рыли подкопы, чтобы подорвать могилевские бастионы. Но гораздо опаснее подкопов, обстрелов и штурмов был голод и цинга, распространившиеся среди русских ратников. Болезни не миновали и московских стрельцов: «…а ныне со мной (Логином Аничковым. —А. IT.) в Могилеве стрельцов моего приказу на лицо двести сорок пять человек, а из того числа больных сто пятьдесят человек, а которые и бродят, и те от осадной нужды роспухли…», «… а ныне со мною (Абрамом Лопухиным. —А.П.) в Могилеве стрельцов моего приказу на лицо двести девяносто человек, и из тех многие от осадной нужи оцынжали и лежат больны…»[200]. Голод и болезни не снизили боевой дух осажденных, что показали дальнейшие события осады.

Штурмы Могилева 8 марта и 9 апреля, предпринятые польско-литовскими войсками, несмотря на взрывы подкопов (8 марта – одного, 9 апреля – двух), были неудачными. По всей видимости, воинам Радзивилла вряд ли удалось дойти даже до городских валов, т. к. документы ничего не говорят о русских воинах или могилевцах, погибших в рукопашной. Попытка склонить горожан и гарнизон к сдаче путем «идеологической диверсии» – распространения «подметных писем» или «листов», авторами которых были Радзивилл и Константин Поклонский, также не имела успеха. В свою очередь, гарнизон делал частые вылазки. В этих боях участвовал и приказ Логина Аничкова, как следует из отписки головы. Потери составили не более трех-пяти человек. Приказ Абрама Лопухина, судя по отписке головы, в вылазках не участвовал.

13 апреля польско-литовские войска вновь пошли на приступ. Сам штурм продлился недолго: «…и апреля ж в тринадцатый день, на первом часу дня был приступ до пятого часу, а на приступе были гусары и рейтары пехотою и пешие многие люди…», в отличие от кровопролитных февральского и мартовского ночных приступов[201]. Источники не отмечают случаев прорыва польских воинов за кольцо укреплений малого вала.

Воевода Воейков прекрасно осознавал, что силы противника на исходе, а новый штурм может оказаться последним перед отступлением. «Мая в первый день взорвало подкоп и был приступ, и… на приступех польских и литовских людей побито много, а нам подкопами и приступами ничего не учинили…»[202]. «Да как подкоп взорвало мая в первый день, и в то число землею помяло трех человек» приказа Логина Аничкова[203]. Приказ Аничкова занимал участок обороны непосредственно рядом с подкопом. После этой неудачи польско-литовские войска отступили от города.

2. Переформирование московского стрелецкого корпуса в 1655 г

В результате эпидемии чумы, начавшейся осенью 1654 г. и продолжавшейся до середины 1655 г., московские стрелецкие приказы понесли тяжелейшие потери в личном составе. Князь Михаил Пронский в своей отписке царю Алексею Михайловичу указывал, что от шести приказов стрельцов, остававшихся в Москве, не наберется людей даже на один приказ[204]. В каждом приказе, находившемся в Москве, было до эпидемии не менее 500 боеспособных стрельцов. Вполне вероятно, что население московских стрелецких слобод также значительно пострадало. Болезнь не затронула приказы, которые находились на театре военных действий или на годовой службе в Белоруссии и на Украине. Зима 1655 г. является точкой отсчета новой истории московского стрелецкого корпуса, т. к. он был, по сути, сформирован заново. Во главе новых приказов встали офицеры, многим из которых было суждено командовать московскими стрельцами до 1680 г. и принять участие во всех внутренних и внешних конфликтах России во второй половине XVII в.