Московские стрельцы второй половины XVII – начала XVIII века. «Из самопалов стрелять ловки»

24 сентября гетманы предприняли разведку боем, причем, судя по данным расспросов языков в штабе Долгорукого, Сапега и Чарнецкий атаковали с ходу. Польская конница наткнулась на полк Долгорукого, который вывел из лагеря не только конные части, но и пехоту с пушками: «Мы… с конными и с пешими людьми и с пушки выбрались из своих обозов против польских людей»[294]. Бой длился «от 6 часа по другой час ночи»[295]. Польские атаки, длившиеся целый день, были безуспешными, гетманы отступили. Воевода бросил свою кавалерию в контратаку. Долгорукий писал: «Ратных людей гетманов и польских людей с поля сбили, и многих побили и переранили и от села Губарева гнали их до обозов до реки Баси»[296]. При составлении отписки воевода, как отмечал А. В. Малов, был очень точен в формулировках[297]. Долгорукий писал: «с поля сбили», а не «разбили наголову» и т. п. Воевода констатировал успех, но не утверждал, что разгромил противника. Для польской и для русской конницы отступление, как уже указывалось выше, несмываемым позором не считалось. Воевода воспользовался первым успехом и перевел свой укрепленный лагерь в отбитое у врага с. Губари (Губареве): «После бою стали мы со всеми твоими ратными с конными и с пешими людьми и с пушки в селе Губареве, устроясь обозы, от гетманов и от польских людей обозов в трех верстах…»[298]. Долгорукий навязывал своим противникам большое сражение. Противоборствующие лагеря разделяли всего три версты и река. 25 и 26 сентября прошли в ожесточенных конных сшибках – «подъездах». Интересно, что воевода во время стычек польской конницы со сторожевыми дворянскими сотнями и рейтарскими ротами не бездействовал в лагере, а выводил войско в поле «со всеми твоими ратными с конными и с пешими людьми и с пушки, выбрався, стоял близко своих обозов»[299]. Боевые порядки пехоты, прикрытые «надолбами» и «рогатками», усиленные артиллерией, давали возможность русской коннице маневрировать на поле боя, отступать в случае необходимости и заманивать польские хоругви под мушкетный и пушечный огонь.

26 сентября «пришли к обозом нашим гетманы Павел Сапега и Чернетский со многими польскими и литовскими людьми, и многие роты учали биться со сторожевыми сотни и роты полков наших, и мы выбрались со всеми твоими ратными с конными и с пешими людьми и с пушки против гетманов и был у нас с гетманы бой большой…», в ходе которого польские хоругви опять были «сбиты с поля»[300].

27 сентября польские солдаты выстроили в поле укрепления – «шанцы», в которых разместили артиллерию. Возможно, польская пехота не имела в своем распоряжении передвижных полевых заграждений – «рогаток». Якуб Лось подробно описал конструкцию этих рогаток и особенности построения подразделений: «…имели они из высушенного елового дерева жерди, наподобие тех, что к ногам узников приковывают, только те шесты были длиною в шесть локтей, а через каждые пол-локтя дыра проверчена, сквозь которую кныблики (колышки) на ремнях просунуты для закрепления необычайно длинных пик, специально для этого изготовленных. Вот оными жердями и пиками каждая пехотная баталия кругом опоясалась, и рядами обычными, вперед пикинеров поставивши, они сдерживали наступление наших с огнем, не беспокоясь, что их прорвут…»[301]. Благодаря «рогаткам» пехота воеводы могла активно действовать на поле боя.