Московские стрельцы второй половины XVII – начала XVIII века. «Из самопалов стрелять ловки»

После неудачной эпопеи с подкреплениями и проваленной вылазкой воевода Г. Ромодановский прислал в крепость московского стрелецкого полковника Семена Грибоедова для оценки ситуации[440]. Гордон совершенно напрасно не придал значения этому факту. Практика направления московских стрелецких голов для расследования ситуации и принятия «антикризисных» решений на месте была широко распространена в России в последней трети XVII в. Голова Грибоедов, таким образом, должен был не просто оценить ситуацию, он должен был сделать ключевой вывод, целесообразна ли дальнейшая оборона Чигирина или нет. Именно от доклада Грибоедова зависела судьба города и гарнизона. Ситуация была крайне сложная. Крепость поглощала подкрепления, но пользы не приносила. Гордон проигрывал контрбатарейную борьбу, начисто проиграл минную войну, держал большие силы в бездействии и постоянно требовал подкреплений. Кроме того, комендант полностью проиграл и «психологическую» войну. Голова передал настоятельную просьбу Ромодановского об организации частых вылазок всеми силами гарнизона. Гордон всячески доказывал Грибоедову, что это невыполнимо из-за «робости солдат»[441]. В доказательство своих слов Гордон назначил для вылазки всего сто пятьдесят солдат, хотя и снабдил их касками, кирасами и двойной винной порцией[442]. Нежелание солдат идти на верную бессмысленную смерть вполне объяснимо, как и нежелание стрелецких командиров выделять людей для реализации заведомо проигрышных идей коменданта. Выше указывался пример неудачной вылазки гарнизона, когда успеха не смогли добиться три отряда по пятьсот человек. Вылазка ста пятидесяти смертников оказалась закономерно неудачной. Гордон за все время осады не сделал никаких попыток поднять дух гарнизона, за исключением выдачи небольших денежных премий и винных порций. Единственной неуклюжей попыткой повлиять на защитников крепости был обед на серебре в доме коменданта, в то время как, по словам Гордона, накануне падения Чигирина многие пытались бежать в лагерь русско-казацкой армии: «Между тем, узнав, что большинство старших и младших чинов ухитряются бежать тайком, я написал к боярам с вестью об этом и просьбой сообщить их волю. Затем я распорядился приготовить ужин и подать на стол мою серебряную посуду с целью, дабы солдаты, видя это, не помышляли о дезертирстве со своих постов…»[443]. Этот обед не идет ни в какое сравнение с историей о явлении святого Сергия Радонежского одному из стрельцов во время обороны города в 1677 г. Разница в вероисповедании и менталитете сыграла с шотландцем злую шутку, тогда как генерал Афанасий Трауэрнихт, будучи православным, сумел использовать рассказ стрельца о чудесном видении для ободрения всего гарнизона.

Голова Грибоедов отбыл из города в ставку Ромодановского, где, по всей видимости, и озвучил свой вердикт: оборона в том виде, в котором она предстала его глазам, бессмысленна.

Московские стрелецкие приказы Василия «Давыда» Баранчеева, Никифора Коптева и Ивана Нелидова, входившие в состав Чигиринского гарнизона, вышли из крепости согласно приказу Ромодановского об эвакуации. Гордон писал о панике и неразберихе, охватившей гарнизон во время оставления города. Возможно, паники избежать не удалось, но источники не зафиксировали ни одного факта попадания приказного имущества, тем более знамен в руки турок. Также не удается обнаружить свидетельства о наказаниях за бегство, трусость или наград за «полонное терпение» тех, кто попал в руки врага во время указанной «паники». Вполне возможно, что впечатляющая картина всеобщего безумия, давки и гибели беглецов в водах Тясмина имела место быть на самом последнем этапе эвакуации гарнизона, если не является вообще выдумкой самого Гордона. Московские стрелецкие приказы сумели выйти из крепости достаточно организованно и соединиться с главными силами русской армии.

Таким образом, в последовавшей за оставлением Чигирина битве на Бужинских высотах участвовали московские стрелецкие приказы Василия Баранчеева, Никифора Коптева, Ивана Нелидова, составлявшие прежде часть Чигиринского гарнизона, и приказы Семена Грибоедова, Григория Титова, Якова Лутохина, Александра Карандеева, Никифора Борисова, Александра Танеева, Никифора Колобова, Афанасия Спешнева, входившими в состав войск, подчиненных Ромодановскому и принявших участие в битве за Стрельникову гору, белгородский приказ с правами московского под командованием головы Кондратия Крома, т. е. одиннадцать из двадцати двух существовавших тогда московских приказов, половина всего корпуса. Количество московских стрельцов, задействованных в операции, наглядно показывает, насколько значимой была вся кампания для государства.

Кампания 1678 г. традиционно оценивается как неудачная из-за факта оставления Чигиринской крепости гарнизоном. Не вдаваясь в историографические споры вокруг решений Ромодановского, целесообразно рассмотреть действия именно московских стрелецких приказов во второй обороне Чигирина и полевых сражениях с турецкими войсками.