Московские стрельцы второй половины XVII – начала XVIII века. «Из самопалов стрелять ловки»

Блокада с моря, осуществленная молодым царем силами «воронежского» флота, успешная минная война, бомбардировки и насыпной вал, который стрельцы и солдаты подвели к самым стенам крепости, вынудили турецкий гарнизон к сдаче. После победы московские полки были задействованы для реконструкции азовских укреплений: «И в двести пятом году августа с шестаго числа место города Азова все росчистили, и по наряду новоземляной город и ров делали, и в совершенство учинили. А работали денно и нощно во весь год самою совершенною трудностью…»[602].

В 1697 г. турецко-татарское войско попыталось отбить Азов, но 20 июля в полевом бою с войсками А. С. Шеина было разгромлено. В этом бою участвовали и шесть московских стрелецких полков[603]. Шеин применил тот же тактический прием, что и А. Н. Трубецкой под Конотопом и Г. Г. Ромодановский при штурме Стрельниковой горы. Атаки татарской конницы наткнулись на усиленный рогатками осадный табор, из-за которого вели четкий убойный залповый огонь стрельцы, солдаты и пушкари. После поражения турки оставили попытки завладеть Азовом.

Московский стрелецкий полк Василия Елчанинова отличился при успешной обороне Тавани от крымских татар в том же 1697 г., пытавшихся отрезать русских от устья Днепра[604].

По результатам азовских кампаний можно утверждать, что восстание 1682 г. практически не сказалось на боеспособности московских стрельцов.

По данным М. Рабиновича, «к лету 1698 г. в Русском государстве было 49 стрелецких полков, в том числе 20 полков московских стрельцов. Московские стрелецкие полки дислоцировались следующим образом: в районе Великих Лук – четыре полка (Федора Колзакова, Афанасия Чубарова, Ивана Черного, Тихона Гундетмарта), в Азове – шесть полков (Ивана Канищева, Ивана Озерова, Дмитрия Воронцова, Мартимьяна Сухарева, Венедикта Батурина, Михаила Воронцова), в Киеве – четыре полка (Ивана Ушакова, Ивана Нечаева, Ивана Скрипицына, Михаила Сухарева), в Белгороде – три полка (Василия Елчанинова, Михаила Кривцова, Ильи Дурова) и «зборный полк» Петра Головина в городах Белгородского разряда. В Севске – один полк (Степана Стрекалова), в Астрахани – один полк (Ивана Спешнева)»[605].

Если учесть, что в Новгороде, Курске и некоторых других городах московские полки были приписаны к местным и в документах фигурировали как «новгородские», «курские» и т. д., то московских стрельцов в реальности было больше, чем по официальным спискам. Из всех этих частей четыре полка, дислоцированных в Великих Луках, подняли восстание.

В. И. Буганов считал причинами восстания четырех стрелецких полков Ф. Колзакова, И. Черного, Т. Гундертмарка и А. Чубарова такие факторы, как «крайние тяготы службы во время азовских походов, последующей гарнизонной службы в Азове, перехода к Великим Лукам, голода и самого настоящего нищенства (голодные стрельцы просили подаяние у местного населения), притеснения властей и начальства»[606]. Цели восставших стрельцов исследователь определял, как «возвращение к семьям в Москву, получение жалованья, расправа с боярами и иноземцами…, отстранение от власти «плохих» правителей… и вручение ее «хорошим» правителям», которые, по их мысли, облегчат их положение…»[607]. Буганов критиковал точку зрения, согласно которой восстание 1698 г. «неверно квалифицировалось как реакционный бунт стрельцов, инспирированный консервативным боярством и духовенством и направленный против петровских преобразований»[608]. С утверждением Буганова невозможно не согласиться. Считать восстание 1698 г. «реакционным бунтом» и т. п. – безусловная ошибка. Но перечень причин восстания, предложенный В.И. Бугановым, может быть скорректирован. М.Д. Рабинович приводил свидетельство крайне тяжелого положения московских стрельцов, участвовавших в Азовских походах и задействованных после победы для реконструкции крепости и гарнизонной службы: «Объясняя причины волнений, стрелец стремянного полка Нестор Бугаев показал: «Нам, стрельцам, ни в Москве, ни в Азове жития нет. На Москве от бояр, что они у них хлеб отняли без указу (лишили хлебного жалованья. – М.Р.), а в Азове – от немец, что они на городовой работе их бьют и заставливают их работать безвременно». Он же, Нестор, говаривал: «На Москве бояря, в Азове немцы, в воде черти, в земле черви…»[609]. После азовской службы четыре полка московских стрельцов были переведены в Великие Луки, куда они прошли, не заходя к семьям в Москву.