Москва, 1941

Мы стояли друг против друга – разные люди, с разными взглядами. В тот момент я понял, что Щербаков был трусливым по характеру, в моих глазах он стал каким-то маленьким обывателем, а не партийным деятелем.

Я заявил, что надо немедленно вернуть всех работников, и дал распоряжение заместителю председателя Моссовета П. В. Майорову немедленно отправить в Горький автобусы. Трудно теперь вспомнить, все ли вернулись, дело даже не в этом. Это говорит только о том, как велика роль руководителя, когда принимает то или иное решение. Ведь можно направить людей по правильному пути, а можно по ошибочному. У меня и спустя четверть века этот случай вызывает огорчение».

Паника коснулась не только МГК, но и Наркомата обороны. Правда, все военные были на своих местах, а вот хозяйственники исчезли. Вернувшийся с ночной отправки эвакуируемых архивов начальник УПВОСО Иван Владимирович Ковалев обнаружил, что в столовой пусто. «И начальники продснабжения, и подчиненные – все исчезли». Во время своего доклада Сталину о выполнении его поручения Ковалев упомянул и про брошенные магазины и обезлюдевшую столовую в Наркомате обороны. Через несколько часов в ней снова появились повара, хозяйственники, официантки. «Кто их разыскал и вернул, не знаю, но с ними появились еда и питье и даже наркомовские порции вина. Полковник, ведавший в Наркомате обороны снабжением, был изловлен в груженой машине под Москвой, отправлен в военный трибунал, а из трибунала в штрафную роту[43]. И еще легко отделался».

Вернувшийся в Москву Михаил Воронков негодует в своем дневнике: «Институт наполнен ругательствами по адресу бежавшего директора, зама, деканов и прочих “деятелей”. Директор угнал машину, деканы бросили деканаты отпертыми, а там – студенческие документы, масса незаконченных дел… “Подлецы, трусы, негодяи”… Так честили директоров…».

Люди по большей части уходили в направлении на Горький, которое казалось единственным безопасным. Улицы в его направлении были запружены народом, который стекался к Заставе Ильича и плотной толпой двигался дальше в направлении Дауэнгаровки (ныне района станции метро «Авиамоторная») и Балашихи. Начальство и «советская элита» пыталась прорваться на автомобилях, остальные пешком, с узлами и чемоданами. На этом участке вплоть до Балашихи, а может быть, и дальше они подвергались нападениям и грабежам со стороны тех, кто оставался в городе и не собирался уезжать. Впрочем, выходить на защиту столицы они тоже не планировали, а вот пополнить свои запасы продуктов и вещей за счет «трусов» были совсем не прочь. Грабежи происходили не только на шоссе Энтузиастов, но и в Измайлово.