Москва, 1941

Если Пришвин в самый разгар событий довольно свободно въехал по Ярославскому шоссе в Москву, а потом также выехал обратно в Переславль (хоть и попал в аварию на скользкой дороге), то Аркадию Первенцеву, пытавшемуся уехать по шоссе Энтузиастов на своей «эмочке», этого не удалось. «Мое внимание привлекла большая толпа, запрудившая шоссе и обочины. Стояли какие-то машины, валялись чемоданы, узлы. Плакали дети и женщины. Раздавались какие-то крики. Толпа, похожая на раков в мешке в своих однообразных черных демисезонных пальто, копошилась, размахивала руками и, очевидно, орала». Он принял их за беженцев, которые просят подвезти, и не хотел никого брать. Но оказалось, что это была «ужасная толпа предместий наших столиц, где наряду с сознательным пролетариатом ютится люмпен-пролетариат, босяки, скрытые эти двадцать лет под фиговым листком профсоюзов и комсомола». Моментально «машину схватили десятки рук и сволокли на обочину, какой-то человек в пальто-деми поднял капот и начал рвать электропроводку». Толпа кричала ему, что он убегает, бросает их голодными. Каким-то чудом Первенцеву удалось избежать расправы, его книги знали, и у него оказался эваколисток, а после того, как он сказал, что машина его собственная и он купил ее на свои деньги, его решили пропустить на Горький. «Внимание людей было обращено на грабеж и расправу с пассажирами следующих машин. Я видел, как на крышу идущего позади нас “паккарда” тигром бросился какой-то человек и начал прыгать, пытаясь проломить крышу и очутиться внутри машины, но шофер дал газ, человек кубарем свалился под ожесточенные крики толпы, которая, может быть, впервые в истории не рассмеялась при таком смешном падении их сотоварища. В машину полетели булыжники. Один из них выбил стекло и пролетел мимо генерала, который только чуть отклонился назад. Он мчался на Горький и даже не задержался, чтобы привлечь к ответственности виновных. Он спасал свои узлы и шкуру». «Я видел, как грабили очередной ЗИС-101. Из него летели носовые платки, десятки пар носков и чулок, десятки пачек папирос. ЗИС увозил жирного человека из каких-то государственных деятелей, его жену в каракулевом саке и с черно-бурой лисой на плечах. Он вывозил целый магазин. Из машины вылетел хлеб и упал на дорогу. Какой-то человек в пальто-деми прыгнул к этому хлебу, поднял его и начал уписывать за обе щеки. Так вот они, грабители больших дорог!» Через несколько километров Первенцев решил повернуть обратно – защищать Москву. Дома он обнаружил поэта и переводчика Гатова, который вместе с женой не спеша грабил его квартиру.

Днем 16 октября начальнику Главного управления автотранспортной и дорожной службы Захару Ивановичу Кондратьеву позвонил начальник Главного интендантского управления Красной Армии Андрей Васильевич Хрулев и сказал, что на Горьковском шоссе парализовано движение: «По вашей милости сегодня войска Западного фронта не получат ни единого снаряда. Экстренно где угодно снимайте дорожно-эксплуатационный полк и перебросьте его на эту магистраль. К двадцати часам доложите, что там наведен порядок!»