Москва, 1941

Эвакуация посольств проходила в большой спешке и с чувством обреченности. «Гробница захлопнулась», – таковым было последнее сообщение из Москвы одного из американских корреспондентов, который считал, что стал свидетелем «завершения эпохи». Журналистка Шарлотта Халдейн[47], находившаяся в тот день в британском посольстве, так описала происходившее в своей книге Russian Newsreel: «Кто-то спросил – что делать с передатчиком посольства? “Разбей его”, – коротко бросил посол. Вскоре из радиорубки раздалось полдюжины ударов молотка. После мы вместе с послом, вице-маршалом авиации и адмиралом поднялись наверх, где трое из нас ели руками холодного цыпленка. Посол сэр Стэффорд – вегетарианец – довольствовался стаканом простокваши, его эрделю Джо тоже дали что-то поесть. Но пес не проявил своего обычного энтузиазма к еде, он тоже чувствовал, что происходит что-то необычное». Документы посольства были быстро рассованы по чемоданам, преданный грек, дворецкий посла, аккуратно упаковал консервы и вино для путешествия, но их в суматохе, в конце концов, забыли.

В этот вечер ресторан на Казанском вокзале был опустошен сотрудниками посольств, которые искали в нем убежища от снега. На полу вперемешку лежали печатные машинки, дипломатические документы и масса других вещей, которые были ранее доставлены на вокзал в сопровождении вооруженной охраны. Отправлявшимся в эвакуацию журналистам эта картина напоминала «пещеру проклятых душ, для которых это бегство, возможно означало крушение всего на свете». Посол Криппс сидел один, с постоянно бегающим вокруг него эрделем Джо. «Сердце Старика разбито», – констатировал его дворецкий. В тот момент Криппс сожалел, что помощь Великобритании настолько запоздала, что привела к успеху германских войск, о чем он и записал в своем дневнике. На платформе был снег и кромешная тьма, вызванная тотальным затемнением, которое нарушалось только вспышками выстрелов зенитных орудий.

Не всем достались пассажирские вагоны. Начальник грузовой службы Московско-Рязанской железной дороги А. С. Лычев вспоминал: «16-е число. В 9 часов, я только лег, вызывают меня: “Езжайте на ст. Москва-Товарная, там будет уезжать английский, кажется, дипломатический корпус. Пока все не оформите, пока не уедут, вы там побудьте”. Все-таки как же ехать в вагонах из-под угля? Нужно сказать, что они сами все очистили, быстро погрузились и уехали».

Защита посольских поездов была поручена корпусу подвижных средств противовоздушной обороны. Начальник Управления военных сообщений Красной Армии Иван Владимирович Ковалев вспоминал, что обычную боевую единицу составлял взвод из пулеметчиков и расчета зенитного орудия. Они размещались на платформе, прицепляемой к войсковому эшелону или санитарному поезду, или военно-снабженческому, для сопровождения на фронт и с фронта. Командовал сержант-мужчина, остальные – девушки. В подавляющем большинстве девчата ответственно и смело исполняли свои обязанности и скоро отучили фашистских летчиков от охоты за поездами. В таком сопровождении отправились в Куйбышев и посольские поезда, и все они прибыли на место благополучно.