Москва, 1941

Но постепенно москвичи привыкали к бомбардировкам и зачастую не отвлекались от своих дел во время воздушной тревоги. «С приближением фронта к Москве бомбежки настолько участились (бывали и по ночам, и днем по нескольку раз), что жители уже не всегда прятались в убежища, а продолжали свои дела. Правда, трамваи останавливались, магазины приостанавливали работу, но очереди не расходились», – вспоминала Галина Галкина.

И, конечно, бомбардировки сопровождались самыми разными слухами, которые также добирались до находящегося в добровольной недальней эвакуации набожного Пришвина: «Слышал, что в каком-то квартале Москвы не попало ни одной бомбы, и это тем объясняли, что одна женщина каждый день ночью обходила квартал с иконой. Бомбы рядом ложились, а внутрь за черту ни одна не попала».

Борьба с зажигалками и бомбами

Но такая противопожарная подготовка не отменяла необходимости дежурства на крышах и оперативного тушения зажигалок. «После первого налета немецкой авиации на Москву 22 июля 1941 года нас обязали во время налетов авиации дежурить на чердаках зданий для нейтрализации зажигательных бомб, которые пробивали железные крыши и воспламенялись на чердаке. Их надо было брать за хвостовое оперение и опускать в бочку с водой. Такое дежурство я выполнял постоянно. Отказаться от него было невозможно: это была нагрузка всем жильцам мужского пола. Один раз я не вышел ночью на дежурство, и меня вызвали в отдел НКВД района по заявлению управдома товарища Попова, который был очень строгим», – вспоминал Николай Блудов.

«Теперь я дежурю каждый день, с шести утра до двенадцати, на крыше. Это довольно паршиво. Меня записали в бригаду пожарников. Я – пожарный! Кто бы подумал. Кстати, я пожарный никудышный. Меня не оставляет чувство юмора», – записал в начале июня в своем дневнике Георгий Эфрон.

«В широких масштабах была организована борьба с пожарами. Позже я узнал, что многие из тех, кто тушил пожары, получили тяжелые ожоги от зажигательных бомб, иногда по неопытности. Мальчишки первое время хватали бомбы голыми руками!» – отмечал Александр Верт, который сам участвовал в борьбе с пожарами во время бомбардировок Лондона.

Такие пожарные команды организовывались из жильцов домов или сотрудников учреждений, студентов. В писательском доме, в Лаврушинском переулке, 17, также была организована команда, которая должна была бороться с зажигалками. В ней состояли и Борис Пастернак, и Всеволод Иванов, и даже будущий министр культуры ГДР, немецкий писатель Иоганнес Роберт Бехер. Позже Виктор Шкловский очень точно описал эти дежурства в своей книге воспоминаний «Жили-были».

На крыше этого здания дежурил «никудышный пожарный» Георгий Эфрон. (фото автора)

На крыше высоченного писательского дома в Лаврушинском переулке дежурила писательская пожарная бригада. (фото автора)