Читаем Москва полностью

11 | 01132 Мы будем петь и смеяться! —      7285 И мы будем петь и смеяться! —                 Да, но мы будем петь и смеяться как дети! —                 Эх-хе-хе, а нам это уже не под силу —11 | 01133 Блистательн неба синий пласт     7299 Душа чиста как воздух Пизы                 Но час пришел – и вот пожалст:                 Уж кто-нибудь тебя отпиздил                 Весь в язвах ты идешь ужасных                 Земною пакостью долим                 Но вот душа чиста и ясна                 Теперь уж как Ерусалим                 Небесный11 | 01134 Вот к генералу КеГеБе     7365 Под утро деточки подходят                 И он их по головке гладит                 И говорит: бу-бу-бе-бе                 Играясь с ними и к себе                 Потом он на работу едет                 И нас всех по головке гладит                 И говорит: бу-бу бе-бе                 Играясь с нами

ОХОТА НА СЛОНОВ В ЗАПАДНОЙ СИБИРИ

11 | 01135 Вот слон не чуя мощных ног     7371 Бежит по выжженным покосам                 Охотник же из леспромхоза                 Уже сидит взведя курок                 И метит точно в левый глаз                 Чтоб пулей не попортить шкуру                 Слон умирает очень скоро                 И думает: вот в прошлый раз                 Точно так же было11 | 01136 Один еврей не свете жил     7387 Красивый и отважный                 И это очень важно                 Что он евреем был                 А то вот русским, скажем                 Или б китайцем был                 Но он евреем был                 И это очень важно                 Очень11 | 01137 Этот мир придумать мало      7424 Его надо полюбить                 А то вот таких вот брошенных                 Сколько бродит их едрить                 Здесь костями громыхая                 Нас пугая по ночам                 Уходи, проклятый призрак!                 Там отъешься где-нибудь                 Тогда и приходи11 | 01138 Не нам ли жаворонки пели     7499 Вот эти? – Эти? нет, не нам                 Вот те другие пели нам                 Словно могучие свирели                 Они нам пели: Встань и пой                 Иди на подвиг всенародный                 Ты видишь – жаждут все народы                 Очеловечиться тобой                 Не спи, но стань как медь из стали                 Да мы и так уже не спали                 Полвека почти                 К тому времени11 | 01139 Я никогда не видел Эфиопьи     7502 И даже видеть не хочу                 И вы мне не докажете, злодеи                 Что есть такая – даже прибежит                 Пускай ко мне и бросится на землю                 И закричит: Вот я! поверь в меня!                 Я ей скажу: А кто ты есть такая?                 Что от тебя есть польза бытию?                 Поди-ка прохладись в Сибири                 Тогда поговорим ужо11 | 01140 В Японии я б был Катулл     7503 А в Риме был бы Хокусаем                 А вот в России я тот самый                 Что вот в Японии – Катулл                 А в Риме – чистым Хокусаем                 Был бы11 | 01141 Кошечка бегает, глазом сверкает     7518 Когтем об пол ненароком шуршит                 Складно мешочек пуховый ей сшит                 Бог ее смотрит и взглядом ласкает                 Мышку на радостях ей попускает                 Мышка заранее вся и дрожит:                 Чем же я хуже? – бессильно взывает                 А ты и не хуже – ей Бог говорит                 Лучше даже11 | 01142 Никто, никто меня не любит     7555 Лишь ворон деточек своих                 На воспитанье мне отпустит                 И вовсе позабудет их                 А я уж так их воспитаю                 Что и не глядя различат                 И будет – ужас, смрад и чад                 Какая польза уж Китаю                 Идти будет
Перейти на страницу:

Все книги серии Пригов Д.А. Собрание сочинений в 5 томах

Монады
Монады

«Монады» – один из пяти томов «неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), ярчайшего представителя поэтического андеграунда 1970–1980-x и художественного лидера актуального искусства в 1990–2000-е, основоположника концептуализма в литературе, лауреата множества международных литературных премий. Не только поэт, романист, драматург, но и художник, акционист, теоретик искусства – Пригов не зря предпочитал ироническое самоопределение «деятель культуры». Охватывая творчество Пригова с середины 1970-х до его посмертно опубликованного романа «Катя китайская», том включает как уже классические тексты, так и новые публикации из оставшегося после смерти Пригова громадного архива.Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия / Стихи и поэзия
Москва
Москва

«Москва» продолжает «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), начатое томом «Монады». В томе представлена наиболее полная подборка произведений Пригова, связанных с деконструкцией советских идеологических мифов. В него входят не только знаменитые циклы, объединенные образом Милицанера, но и «Исторические и героические песни», «Культурные песни», «Элегические песни», «Москва и москвичи», «Образ Рейгана в советской литературе», десять Азбук, «Совы» (советские тексты), пьеса «Я играю на гармошке», а также «Обращения к гражданам» – листовки, которые Пригов расклеивал на улицах Москвы в 1986—87 годах (и за которые он был арестован). Наряду с известными произведениями в том включены ранее не публиковавшиеся циклы, в том числе ранние (доконцептуалистские) стихотворения Пригова и целый ряд текстов, объединенных сюжетом прорастания стихов сквозь прозу жизни и прозы сквозь стихотворную ткань. Завершает том мемуарно-фантасмагорический роман «Живите в Москве».Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Монстры
Монстры

«Монстры» продолжают «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007). В этот том включены произведения Пригова, представляющие его оригинальный «теологический проект». Теология Пригова, в равной мере пародийно-комическая и серьезная, предполагает процесс обретения универсального равновесия путем упразднения различий между трансцендентным и повседневным, божественным и дьявольским, человеческим и звериным. Центральной категорией в этом проекте стала категория чудовищного, возникающая в результате совмещения метафизически противоположных состояний. Воплощенная в мотиве монстра, эта тема объединяет различные направления приговских художественно-философских экспериментов: от поэтических изысканий в области «новой антропологии» до «апофатической катафатики» (приговской версии негативного богословия), от размышлений о метафизике творчества до описания монстров истории и властной идеологии, от «Тараканомахии», квазиэпического описания домашней войны с тараканами, до самого крупного и самого сложного прозаического произведения Пригова – романа «Ренат и Дракон». Как и другие тома собрания, «Монстры» включают не только известные читателю, но не публиковавшиеся ранее произведения Пригова, сохранившиеся в домашнем архиве. Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Места
Места

Том «Места» продолжает серию публикаций из обширного наследия Д. А. Пригова, начатую томами «Монады», «Москва» и «Монстры». Сюда вошли произведения, в которых на первый план выходит диалектика «своего» и «чужого», локального и универсального, касающаяся различных культурных языков, пространств и форм. Ряд текстов относится к определенным культурным локусам, сложившимся в творчестве Пригова: московское Беляево, Лондон, «Запад», «Восток», пространство сновидений… Большой раздел составляют поэтические и прозаические концептуализации России и русского. В раздел «Территория языка» вошли образцы приговских экспериментов с поэтической формой. «Пушкинские места» представляют работу Пригова с пушкинским мифом, включая, в том числе, фрагменты из его «ремейка» «Евгения Онегина». В книге также наиболее полно представлена драматургия автора (раздел «Пространство сцены»), а завершает ее путевой роман «Только моя Япония». Некоторые тексты воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Современная поэзия

Похожие книги

Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия