Москва и мертвичи

Он забрал у меня пакет с майкой и сказал, что теперь на нас работает «лучший нос Лондона», а понюхав ее, моментально отвез нас в аэропорт Хитроу, где проследовал путь от прилета Мечникова до его посадки на метро. Далее след терялся, но оборотень обещал «заставить своих пташек работать». В тот день он оставил нас на полчаса и куда-то отлучился, а потом вернулся удовлетворенный и без майки – «пташки уже работали». На наш вопрос, как дальше мы будем искать Мечникова и не стоит ли поднять, например, записи с наружных камер наблюдения из аэропорта и метрополитена, коих камер в Британском королевстве было по пять штук на каждом столбе, Радольф сказал, что пташки этим занимаются и нужно ждать. После этого отвел нас вечером в паб и напоил до беспамятства, беспрестанно подшучивая над всем вокруг смешно и не очень.

А на следующий день Радольф заявился с утра в мой номер (гостиницу мы благоразумно поменяли) и сообщил мне, мучающемуся от головной боли, что Мечников решил покинуть Британию и уезжает сегодня ближе к вечеру, он уже договорился обо всем с капитаном траулера. Пташки отработали хорошо, а нам надо было выезжать незамедлительно, чтобы не потерять след предателя навсегда.

И вот мы неслись на красном «миникупере» в сторону Корнуолла, а в бардачке лежали два Велрода для меня и Агаты. Когда он достал этот антиквариат, я засмеялся, но Радольф пояснил, что еще в девяностые такими бесшумными пистолетами пользовался британский спецназ и оружие весьма эффективное, особенно для такой операции. Ничего, кроме как согласиться, нам не оставалось, все равно мы прилетели без своего табельного.

Корнуолл, Мечников выбрал хорошее место, чтобы спрятаться. Тут родина кельтов, короля Артура, кажется, Холмс и Ватсон расследовали тут одно из своих дел. Я почему-то думал, что Константин рванет в безлюдные уголки Шотландии или Северной Ирландии, а он скрылся в самом юго-западном регионе Британии со скалистым берегом, изрезанным множеством бухт и заливов, где легко спрятаться. Регионе, где есть местный сепаратизм, мало жителей и не любят вынюхивающих что-то посторонних. Тем не менее пташки Радольфа нашли его тут, в маленьком провинциальном городке Портлвен, за один день. Теперь главное бы успеть.

«Миникупер» часами то стоял в пробках, то летел мимо полей и лесов, лесов и полей, вся эта страна была распахана. Вдоль дорог были высажены крупные деревья, и они нередко закрывали обзор, но смотреть было мало на что: мы обходили по касательной большие города и маленькие деревни, так что я почти ничего и не видел, кроме ферм, промышленных окраин и моллов с заправками. В какой-то момент навигатор показал, что мы около Бристоля, и у меня мелькнула мысль, что я хоть из окна машины увижу «музыкальную столицу Британии» и знаменитый висячий мост, но и Бристоль мы объехали по самой окраине.

Радольф кидал шутки-самосмейки и подвывал классике британского рока, Агата то спала, то сосредоточенно молчала и глядела в окно. Я же понимал, что еду навстречу самой тяжелой в моей карьере схватке и переживаю не сколько за себя, хоть я и обрел в последние месяцы какой-то вкус к жизни, сколько за женщину на заднем сиденье, которую я так и не поцеловал.

* * *

– Приехали. Если он еще в стране, он в этом доме.

Корнуолл был окраиной Британии, а мы были на окраине Корнуолла. Радольф остановил «миникупер» метрах в трехстах от видневшегося впереди каменного двухэтажного домика, к которому через бирюзовую траву вела гравийная дорога. Дом был сложен из больших потемневших тесаных блоков, вероятно, ему насчитывалась не одна сотня лет. Дверь и два оконца по бокам да этаж сверху еще с тремя. Перед домом небольшая оградка из скрепленных раствором больших и плоских камней, я видел много таких по дороге, видно, что-то традиционное. Справа от двери раскидистое дерево, мелкий кустарник на участке. В паре десятков метров позади дома – скалистый обрыв, а далеко внизу – холодное Кельтское море. Край земли и финальная точка нашего путешествия.

Мы с Агатой взяли из бардачка по пистолету, Радольф дал каждому еще по две обоймы на восемь патронов. Итого, двадцать четыре выстрела у каждого.

– А ты? – поинтересовалась у него Игнатова.

– А я полагаюсь на свой нюх и когти. Кстати, какой-то тухлятиной здесь пахнет. А вот вашего клиента я не чую. Хотя машина припаркована, – он указал на арендованный «Форд-Фиеста» перед оградкой.

– Пошли, – я выбрался из машины и аккуратно зашагал в сторону дома, держа его на прицеле. Укрываться тут было негде, мы были как на ладони, и это нервировало.

Метрах в тридцати от калитки оборотень остановился и повел носом:

– Не нравится мне это. Запах тухлятины усиливается.

Я подумал, что Мечников уже скрывал свой запах в Москве и водил за нос ренаров. И только хотел об этом сказать, как заметил небольшое движение в окне и едва успел крикнуть: «Ложись!» Стекло беззвучно разлетелось на осколки, а наш спутник дернулся и начал оседать на дорожку. На костюме Burberry в районе груди расплывалось красное пятно. Оборотень хрипел, ворочаясь на земле. Скорее всего, не выживет.