Москва Икс

Вышел из каюты, по лестнице поднялся на второй уровень, нашел кладовку, где хранился разный инвентарь, тряпки и ведра, которыми пользовался уборщик. Ключ от этого закутка вчера дал Сурен, сказал, мало ли что, вдруг понадобится. По радио передали объявление, что на судне находятся опасные преступники, через пять минут все члены экипажа должны вернуться в каюты, лечь на пол и не высовываются. По коридору кто-то прошел, стали слышны голоса, через минуту все стихло.

Кольцов стоял возле двери, прижимаясь плечом к переборке, одной рукой сжимая металлический поручень, прислушался, — тишина. Он потянул дверную ручку, высунулся наружу. В ближнем конце коридора, возле туалета и душевой, стоял мужчина с карабином. Увидев Кольцова, крикнул:

— Была команда оставаться на месте. Пулю захотел?

— Это через пять минут надо быть в каюте. Мне в сортир. Не могу терпеть.

Кольцов поднял руки сделал шаг вперед, повертелся кругом, чтобы человек видел, — он не прячет оружия за спиной.

— Осталась последняя минута, — сказал мужчина.

Кольцов пошел в его сторону, держа руки под головой. На расстоянии шага приподнял правое запястье, дернув веревочную петлю, ножик выскочил из рукава, оказался в раскрытой ладони. Противник не успел отступить назад, поднять ствол и выстрелить. Кольцов нанес короткий колющий удар в шею, от которого не было спасения, — и не стал вытаскивать клинок, иначе кровь зальет все вокруг. Человек повалился ничком, выбросил вперед руки, будто пловец, и захрипел. Кольцов не заинтересовался карабином, негодным для ближнего боя. Проверил карманы, нашел пистолет, обойма снаряжена, но запасной обоймы нет.

Опустил пистолет в карман куртки, побежал в другой конец коридора, к лестнице, судно качнулось так, что, казалось, — пол и потолок поменялись местами, — Кольцов растянулся вдоль коридора, попытался встать, но снова упал так, что в кровь разбил нос. Когда встал на ноги рядом оказался, будто вырос из-под земли, здоровенный мужчина под два метра с длинными руками и пудовыми кулаками, наверно, этот тип уже видел в конце коридора тело другого оперативника, рукоятку ножа, торчавшую из шеи, и лужицу крови под головой. Кольцов опустил ладонь в карман, чтобы выдернуть ствол и выстрелить в упор, но кармане оказалась лишь оторванная пуговица, пистолет валялся под ногами, рядом с переборкой.

Опер ударил в лицо кулаком, но не дал упасть, сграбастал за ворот куртки, притянул к себе, ударил лбом в лицо, двинул коленом в пах, тут удалось увернуться, подставить бедро. В следующее мгновение кулак врезался чуть выше правого глаза, глубоко рассек бровь, верхнее веко мгновенно потяжелело и закрылось. Кольцов успел провести подсечку, вдвоем они повалились на пол, опер подмял его под себя, свел руки на шее, сжал пальцы, Кольцов запустил ладонь в карман куртки, вытащил длинный хлебный нож, хотел сунуть его в бок противника. Лезвие ткнулось в широкий офицерский ремень, сломалось в основании.

Горло будто сдавили стальным обручем, дышать стало нечем, Кольцов попытался сбросить с себя оперативника, но не смог, хотел ударить в ухо, но не дотянулся. Он раскинул руки, пытаясь ощупью найти пистолет, свет уже померк в глазах, когда ладонь легла на рукоятку ПМ. Задыхаясь, он выстрелил дважды и почувствовал, как пальцы, сдавившие горло, стали разжиматься. Он столкнул с себя человека и пару минут лежал на спине, пытаясь прийти в себя и отдышаться.

Казалось, по коридору плыли воздушные шарики, розовые и фиолетовые, в ушах звенело, правый глаз почти ничего не видел, рот наполнился кровью. Наверху он слышал шаги, двое, переговариваясь, спускались по лестнице. Спрятаться тут негде, надо уходить, но выход отсюда только один, — через дверь на палубу. В кармане штанов лежал ключ от контейнера под номером семьсот один, но в такой шторм будет чертовски трудно добраться до контейнера. Он встал на ноги, открыл дверь, шагнул в дождь и темноту.

Глава 4

Кныш отменил вахту, на которую должен был заступить третий помощник капитана, сказал, что до конца шторма на мостике останется он и вахтенный матрос. Теперь Кныш стоял за пультом управления, держался за леер, старался сохранить равновесие. На мостике ночью, как всегда темно, но темнота не была кромешной, оставался свет навигационных приборов, позволявший видеть все, что происходит вокруг.

Только что сюда поднялся майор Павел Черных, поздоровался и сказал, что с разрешения капитана, хочет побыть на мостике некоторое время, ему нужно знать, что происходит на главной палубе. Кныш отказать не мог, только рассеяно кивнул. Черных поставил возле пульта сумку, какую-то длинную, будто там лежали удочки, бросил плащ на свободное кресло, остался в синим свитере с высоким воротом, рабочих брюках защитного цвета и тяжелых башмаках.