Читаем Москва изнутри. Роскошные интерьеры и архитектурные истории полностью

Николай Петрович тяжко переживал утрату, ушёл со всех постов и вернулся в Москву, чтобы посвятить себя новому проекту: графиню и графа объединяла общая цель – создание Странноприимного дома, приюта для обездоленных, престарелых и увечных. Первоначальный проект еще при жизни графини выполнил архитектор Елизвой Назаров, ученик Баженова. Решив в 1803 году превратить Странноприимный дом в памятник своей рано умершей жене, Шереметев привлек к работе своего близкого друга и одного из лучших зодчих России того времени – Джакомо Кваренги.

Кваренги проектирует настоящий великолепный дворец, вход в который оформлен двойным полукругом открытой колоннады – полуротонды (на фото). В четырех нишах архитектор устанавливает фигуры евангелистов.

Центральную часть здания Странноприимного дома занимает домовая церковь – храм Троицы Живоначальной. Храм выдержан в итальянском стиле, что и понятно, ведь зодчий – итальянец. Живопись в интерьере храма выполнена художником Доменико Скотти. Особой выразительностью обладает помещенная в куполе композиция «Триипостасное божество во славе». По преданию, лик одного из херувимов (с пальмовой ветвью) был написан Скотти с малолетнего Дмитрия Шереметева. Существует предположение, что ангел с бубном – это портретное изображение Прасковьи Шереметевой.

В период войн и революций Странноприимный дом превращался в госпиталь. Так, в 1812-м в доме сначала был французский госпиталь, а потом русский. До сих пор в музее хранится история болезни князя П. И. Багратиона.

За свою деятельность Странноприимный дом помог более 200 000 нуждающихся.

После революции 1917 года Странноприимный дом был упразднен, храм закрыт. Часть имущества была передана в музеи, другая пропала бесследно. Великолепную живопись в купольном зале церкви забелили.




В 1919 году здесь открыли Московскую городскую станцию скорой медицинской помощи, позднее преобразованную в НИИ скорой помощи им. Н. В. Склифосовского.

Вот уже более 200 лет, несмотря на перипетии истории, здание бывшего Странноприимного дома не меняет своего предназначения и помогает нуждающимся в медицинской помощи.

Ансамбль Странноприимного дома входит в список объектов культурного наследия федерального значения и внесен в предварительный Список всемирного наследия ЮНЕСКО. Увидеть всю эту красоту можно во время Дней всемирного культурного наследия.

Усадьба А. И. Лобковой, Козицкий пер., д. 5

Завершим наше путешествие по «классике» двумя усадьбами, связанными с именем Сергея Александровича Соболевского, библиофила и близкого друга Александра Сергеевича Пушкина. Некоторые историки считают, что если бы Соболевский в 1837 году был в Петербурге, то роковая дуэль не состоялась бы.

Начнем с усадьбы Анны Ивановны Лобковой, выстроенной неутомимым Казаковым.

Свою историю дом начинает в 1777 году, именно тогда генерал-майор Федор Матвеевич Шестаков выкупил этот участок и поручил Матвею Казакову построить каменный дом. Первой сооружается правая часть здания (та, где ниши вокруг окон выкрашены в серый цвет). Фасад традиционно для классицизма декорирован ионическими пилястрами, а оконные проемы оформлены лепниной. После смерти Шестакова дом наследуют его родственники Лобковы. Анна Ивановна Лобкова в 1795 году достраивает усадьбу, а в 1800 году перекрывает проезд между двумя флигелями, устроив вестибюль и гардеробную для гостей. К счастью для дома и для нас, пожар 1812 года не тронул усадьбу.




Сергей Александрович Соболевский – это внебрачный сын хозяйки усадьбы Анны Лобковой, которого она родила от помещика Александра Николаевича Соймонова в Риге в 1803 году. Мальчику купили польскую дворянскую фамилию Соболевский. Сергей прожил в Козицком переулке до 15 лет, а затем был направлен в пансион в Петербурге, где и подружился с Александром Пушкиным.

После смерти Лобковой дом несколько раз менял владельцев, здесь в разное время жили историк Ключевский, артист Самарин, бывал поэт Твардовский. На удивление, последующие владельцы не перестраивали усадьбу, она дошла до нас почти такой же, какой была во время Лобковой и Соболевского.

С 1960 года здание занимает Институт искусствознания Академии наук, сотрудники которого бережно относятся к сохранившимся историческим интерьерам (на фото).

Перед вами Музыкальный зал, Зеленый зал и Парадная спальня. Зеленый зал использовался как бальный, зал украшают богатая лепнина и изысканный камин. В нем до сих пор сохранился балкончик для музыкантов. Музыкальная комната для увеличения объема оформлена зеркалами. Полукруглые навершия окон и дверей также украшены изящной лепниной. Спальня восхищает полукруглым кессонированным сводом с двух сторон, поддерживаемым коринфскими колоннами (завершение колонны в виде листьев растения аканфа). Колонны выполнены из искусственного мрамора, который был очень популярен в то время.

Всю эту красоту можно увидеть в Дни наследия, когда в особняке проводят экскурсии.

Усадьба А. Н. Соймонова, ул. Малая Дмитровка, д. 18

Перейти на страницу:

Похожие книги

Обри Бердслей
Обри Бердслей

Обри Бердслей – один из самых известных в мире художников-графиков, поэт и музыкант. В каждой из этих своих индивидуальных сущностей он был необычайно одарен, а в первой оказался уникален. Это стало ясно уже тогда, когда Бердслей создал свои первые работы, благодаря которым молодой художник стал одним из основателей стиля модерн и первым, кто с высочайшими творческими стандартами подошел к оформлению периодических печатных изданий, афиш и плакатов. Он был эстетом в творчестве и в жизни. Все три пары эстетических категорий – прекрасное и безобразное, возвышенное и низменное, трагическое и комическое – нашли отражение в том, как Бердслей рисовал, и в том, как он жил. Во всем интуитивно элегантный, он принес в декоративное искусство новую энергию и предложил зрителям заглянуть в запретный мир еще трех «э» – эстетики, эклектики и эротики.

Мэттью Стерджис

Мировая художественная культура
Сезанн. Жизнь
Сезанн. Жизнь

Одна из ключевых фигур искусства XX века, Поль Сезанн уже при жизни превратился в легенду. Его биография обросла мифами, а творчество – спекуляциями психоаналитиков. Алекс Данчев с профессионализмом реставратора удаляет многочисленные наслоения, открывая подлинного человека и творца – тонкого, умного, образованного, глубоко укорененного в классической традиции и сумевшего ее переосмыслить. Бескомпромиссность и абсолютное бескорыстие сделали Сезанна образцом для подражания, вдохновителем многих поколений художников. На страницах книги автор предоставляет слово самому художнику и людям из его окружения – друзьям и врагам, наставникам и последователям, – а также столпам современной культуры, избравшим Поля Сезанна эталоном, мессией, талисманом. Матисс, Гоген, Пикассо, Рильке, Беккет и Хайдеггер раскрывают секрет гипнотического влияния, которое Сезанн оказал на искусство XX века, раз и навсегда изменив наше видение мира.

Алекс Данчев

Мировая художественная культура
Миф. Греческие мифы в пересказе
Миф. Греческие мифы в пересказе

Кто-то спросит, дескать, зачем нам очередное переложение греческих мифов и сказаний? Во-первых, старые истории живут в пересказах, то есть не каменеют и не превращаются в догму. Во-вторых, греческая мифология богата на материал, который вплоть до второй половины ХХ века даже у воспевателей античности — художников, скульпторов, поэтов — порой вызывал девичью стыдливость. Сейчас наконец пришло время по-взрослому, с интересом и здорóво воспринимать мифы древних греков — без купюр и отведенных в сторону глаз. И кому, как не Стивену Фраю, сделать это? В-третьих, Фрай вовсе не пытается толковать пересказываемые им истории. И не потому, что у него нет мнения о них, — он просто честно пересказывает, а копаться в смыслах предоставляет антропологам и философам. В-четвертых, да, все эти сюжеты можно найти в сотнях книг, посвященных Древней Греции. Но Фрай заново составляет из них букет, его книга — это своего рода икебана. На цветы, ветки, палки и вазы можно глядеть в цветочном магазине по отдельности, но человечество по-прежнему составляет и покупает букеты. Читать эту книгу, помимо очевидной развлекательной и отдыхательной ценности, стоит и ради того, чтобы стряхнуть пыль с детских воспоминаний о Куне и его «Легендах и мифах Древней Греции», привести в порядок фамильные древа богов и героев, наверняка давно перепутавшиеся у вас в голове, а также вспомнить мифогенную географию Греции: где что находилось, кто куда бегал и где прятался. Книга Фрая — это прекрасный способ попасть в Древнюю Грецию, а заодно и как следует повеселиться: стиль Фрая — неизменная гарантия настоящего читательского приключения.

Стивен Фрай

Мировая художественная культура / Проза / Проза прочее